|
Распространение информационного мусора ныне является едва ли не
главной задачей, поставленной перед режимными (не важно
«государственническими» или «демократическими») СМИ. В прошлом месяце
журналист Николай Добрюха разродился статьей "Горький и другие совписы"
- о Максиме Горьком. "Вы с нами, но не наш", - вывод автора, об
известном большевицком писателе, оглашаемый от имени "гонителей"
оного, обусловивший, по мнению Добрюхи, трагедию Горького.
Приурочиваемые к 19.08 статьи подобного рода - не несут обыкновенно
иных "месседжей", помимо месседжа антисоветского - "антисталинистского".
Между тем, реноме заступника сирых и убогих, созданное Алексею
Максимычу, в контексте реальной биографии его - восприниматься может
лишь с большим юмором.
Об этом - на основе воспоминаний отца, известного советского писателя
Вс.Вч.Иванова (не путать его с другим писателем-дальневосточником,
Вс.Никан.Ивановым), рассказывает его сын, акад.Вч.Иванов, -
рассказывает совсем иное, опубликованное в журналах «Вопросы лит-ры»
(№1, 1993), «Звезда» (№1, 1993). «При постоянной ненависти Горького
к русской деревне, где ему виделся источник всех исторических бед
России, ее разгром Сталиным совсем не стал препятствием их тогдашнему
политическому союзу. В этом смысле нет фигуры в русской литературе, по
своей исторической концепции более противоположной авторам современной
деревенской прозы: всё, о чем мечтают Распутин [и др.]… было
Горькому ненавистно», - отмечает мемуарист [«Почему Сталин убил
Горького?»\ В.В.Иванов «Избр.Труды по семиотике и истории культуры»,
2000, т. 2-й, с.555]. Он недоуменно восклицает: «Горький вплоть до
последних своих статей и писем продолжал настаивать на том, что
писатели должны воспевать чекистов. Учение Макаренко, восхитившая
Горького «Республика ШКИД» и перековка не могли не заинтересовать
автора «На дне». Но как он мог развлекаться вместе со своими
домочадцами во время путешествия в Соловки?» [там же, с.с.
561-562].
Викт.Влад-ч Виноградов, некогда осужденный по «делу славистов»,
рассказывал Иванову: «когда с Горьким об этом заговорили, он
сказал, что дело его не интересует, а занимает его преследование
гомосексуалистов по только что принятому новому закону [1934 г.]…
Какое-то подобное изречение Горького мне передавали и со слов других
людей» [там же, с.562]. Здесь мы напомним читателю про фигуру
Зиновия Пешкова (фамилия оным взята при выкрещивании), хорошо
известную читателям книг Г.П.Климова, – братца Я.Свердлова
(цареубийцы, юридического главы Советского государства), офицера
Французского Иностранного легиона, бывшего связным офицером Антанты
при правительстве А.В.Колчака.
Насколько Горький - еще не ставший звездою сталинистского, а затем и
антисталинистского – шестидесятникерского агитпропа, - в 1930-х
выглядел одиозно, глазами тогдашнего советского(!..) общества,
позволяет понять эпизод, приводимый ученым: «Однажды мой отец
позвал на обед к нам домой давно с ним знакомого военачальника
Гражданской войны Грязнова. Раньше него пришел Агранов. Увидев из
передней Агранова за столом, Грязнов повернулся и, ни слова не говоря,
ушел» [там же, с.561].
Причины противоречий между Горьким и Сталиным столь же далеки от
«гуманизма», как и его «темная и лишь в совзнаках удовлетворенная
жажда денег» [И.Л.Солоневич «Народная монархия»] – от подлинных
причин возвращения Горького в СССР.
«Если в расчете на промышленный и научно-технический рост,
достигаемый (по существу в соответствии с классическим описанием
раннего капитализма Маркса) ценой разорения крестьянства, можно найти
многое, что могло в то время объединить Сталина и Горького, то они
расходились в определении конечной цели движения. Сталин не скрывал… в
переписке с Горьким, что он считает нужным готовиться к такой будущей
войне, которая, «как известно, не только не свободна от ужасов
кровопролития, но даже изобилует ими» [Сталин «Сочинения», 1949, т.
12-й, с.176]. Из расхождения между Сталиным и Горьким,
сформулированного в письме, можно заключить, что Сталин настаивал на
подготовке к войне, а Горький был против любой войны. Если в оптимизме
Горького мы вправе увидеть намек на будущую мажорную ноту в
сов.офиц.иск-ве 1930-х, то Горький, в отличье от Сталина, был чужд той
военно-патриотической направленности, которая роднила это бравурное
искусство с немецким и итальянским искусством фашизма» [Иванов,
с.555]. И нельзя сказать, что сей «пацифизм» был самодовлеющ. Горький
– был давнишним, еще с Ниж.Новгорода, с 14 лет(!), знакомым Генриха
Ягоды. Ягода – был своим человеком в его доме [там же, с.559]!
В янв. 1934 состоялся 17-й съезд ВКП(б), ставший политическим триумфом
С.М.Кирова (главы «триумвирата» Киров-Куйбышев-Орджоникидзе).
Существует слух, упоминаемый, например, Р.Медведевым, что перед
съездом в кулуарах разрабатывалось решение о смещении Сталина в пользу
Кирова, сорванное тем, что против этого категорически выступил сам
Киров. Это, во многом – после того, как «оппозиция» проявила себя,
предопределило - ликвидацию Кирова, как сейчас очевидно, состоявшуюся
при деятельном участии ЛенНКВД (в «Нов.Петербурге» еще в 1998(№4)
писал об этом Юрий Погорельский, изучавший кировские материалы как
автор пьесы «Мальчик из Уржума»). Судя по инсинуациям на счет
«убийства Сталиным» Кирова В.Шендеровича («Эхо Москвы», 1-я неделя
сентября), - хотя какое, казалось бы дело до члена ЦК 1930-х годов
актеру-кукольнику ХХ1 века..? – рыльце «братьев» нач. ХХ века в этом
конкретном деянии (не в общих тезисах) потомкам их доныне продолжает
внушать опасения.
Киров был хорошим знакомым Горького. В.В.Иванов обратил внимание:
весной 1934 Макс Пешков (сын Горького) выехал в Л-д с важным
поручением. Он остановился в гостинице и предполагал задержаться, но
срочно был вызван в Москву. На аэродроме(!) Макс простудился и умер
11.05 [там же, с.568]. Кому и что должен был передать связник, мы не
знаем. Факт лишь, что 01.12 т.г. произошло убийство Кирова, а
свидетели убийства, допросить которых готовился лично Сталин, погибли
при странных обстоятельствах либо срочно были ликвидированы «судебным»
актом.
Иванов отмечает, что 1-й съезд советских писателей был, по существу,
манифестом не сталинизма, а т.наз. «правой» оппозиции («правой» не
более, чем СПС РФ) – Бухарина, Лурье (Ларина), Радека, Рыкова. «…Несомненно,
что Горькому удалось, оттеснив на время Фадеева, в самом деле, самому
определить характер будущего съезда писателей (в частности,
выступлений на нем оппозиционеров – Бухарина и Радека) и созданного на
нем Союза писателей» [там же, с.574]. «Ряд свидетельств
заставляет думать, что после возвращения в Россию Горький рассчитывал
на победу сил, противостоящих Сталину. Ахматова рассказывала мне о
том, как в Москве в гостинице она прощалась с Замятиным, кот.осенью
1931 разрешили уехать за границу. Замятин… был с прощальным визитом у
Горького… Горький сказал ему: «Уезжайте, уезжайте, а мы еще
посмотрим, кто у нас здесь победит – этот, - жест, изображающий усы
Сталина, - или наши «Ивановичи» [Бухарин и Рыков]».»
[там же, с.с. 557-558].
«Я думаю, что Горький сознательно делал в это время то, чего от
него хотел Ягода. С его помощью он надеялся использовать колоссальный
аппарат НКВД против Сталина. Когда историки сейчас рассуждают о том,
почему Сталин не боялся дать такую громадную власть Ягоде, они
упоминают страх и враждебность к нему со стороны других вождей…
Горький в этом смысле был в уникальном положении. Он был в близких
отношениях с Ягодой и в то же время связан давними политическими
разговорами с «Ивановичами». Если тот союз Ягоды с правыми, о котором
речь шла на подложном процессе, и мог существовать, то только при
посредничестве Горького, о чем на процессе, где Ягоду винили в его
убийстве, говорить было нельзя», - делает вывод мемуарист,
ссылаясь на свидетельство отца и особого рода «шифрограмму» Горького,
тайно изъятую чекистами в 1941-1945 годах [там же, с.567]. Добавим,
санкционируя «процессы», и Сталин не был самостоятелен в решениях (см.
«1929-2009», «Мин.Века», №46, 2008), согласно исследованиям
А.В.Островского – диктуемых из-за Океана. Корреспондент «Известий» (бухаринская
газета) на процессе Ягоды, Иванов-старший засвидетельствовал сценку,
передаваемую сыном: «Хотя Беломорканалу было присвоено имя Сталина,
его строили под руководством Ягоды и его помощников. Ягода гордился
ими. В последнем слове подсудимого на процессе он обратился к Сталину,
прося пощадить его за то, что он ему построил два великих канала»,
- и, - «…именно в это время за марлевой занавеской окошка наверху в
Колонном зале чиркнула спичка и осветилась трубка: любитель
театральных представлений дал понять одному из участников, что он его
услышал; я сообщил эту подробность А.И.Солженицыну, когда он работал
над «Архипелагом»» [с.566]. Тем не менее, опасный свидетель был
ликвидирован…
Р.Жданович
|
