WWW.ZRD.SPB.RU

ИНТЕРЕСЫ НАРОДА - ПРЕВЫШЕ ВСЕГО! 

  Главная страница сайта  
    Новости  
  Номера газет, аудио информация, электронные версии  
  Интернет-магазин: книги почтой, подписка, электронные версии.  
  Славянская Община Санкт-Петербурга и Лен. области  
  Фотографии: демонстрации, пикеты, другие мероприятия  
 ВЫХОДИТ С АПРЕЛЯ 1991г.

ВСЕРОССИЙСКАЯ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА 

  Письма читателей, которые не вошли в бумажные выпуски газет  


Британские ноги россиянского «евразийства»…
(кто учитель генерала Ивашова?)

Нашим словам свойственно менять значение с течением времени. Выражение «Романо-германский» во времена Н.Я.Данилевского не могло иметь того смысла, каковой получило с 1920-х годов – когда антогонистом указ. понятия «посвященный» запросто мог понимать, например, понятие «англо-американский» - отнюдь не выходя за пределы того евро-левантийского культурно-исторического типа, что совпадал с первым термином в глазах и под пером Данилевского, и соответственно – его первых читателей.

Моё утверждение об антисистемной сути не одних лишь израильских сионистов, но и, равным образом, россиянских многонациональных «патриотов» [«Возможна ли Третья мировая Американо-Иранская война»\
www.zrd.spb.ru, 16.09.2009; ранее – «Какого цвета кожа божества «волхвов»»], выступающих под «евразийскими» флагами, не было риторической фигурой. Неотъемлемое свойство антисистемной идеологии – необходимость скрывать подлинные цели и задачи, маскируя и засекречивая их на длинной лесенке ступеней «посвещения». Это раскрывается в трактате «Этногенез и биосфера Земли» и показывается на примерах в работе «Древняя Русь и Вел.степь», автора, по недоразумению относимого к последователям того политического учения [см. Марлен Ларюэль «Когда присваивается интеллектуальная собственность, или О противоположении Л.Н.Гумилева и П.Н.Савицкого»\ «Вестник Евразии», №4, 2001 (оригинальный текст: «Revue des etudes slaves», №2, 2001)], о котором пойдет речь далее.

Применение методов, используемых в криптографии, в «профанных» целях, зачастую дает неожиданные результаты. Цитируемый далее автор – является специалистом по анатолийским языкам. В частности, ему принадлежит многообещающая попытка восстановить грамматику этрусского языка, оказавшегося, вопреки скепсису, как некогда предполагал Б.Грозный, индоевропейским языком (потому, вероятно, эти результаты очень долго остаются неизвестны). Здесь же, в статье, напечатанной в прошлом десятилетии, оказались обнажены корни россиянского учения, длительное время считавшегося воинствующе-антизападным, антиевропейским и даже, кое где «националистическим». Терминология учения (не говоря об идеях) принята, например, в академии геополитики отставного генерала Ивашова, недавно пропихнутого в руководители «Союза Русского народа», на место «так кстати» скончавшегося (скоропостижно) М.Клыкова. И тем любопытней, что создатели и последователи его оказываются отнюдь не «азиопцами» - как презрительно звали их в кругах Белоэмиграции, - а самыми, что ни на есть радикальными агентами британского империализма.

Вот интересующая нас глава: «Создателем комплексного топонима Евразия обычно считают немецкого геолога Э.Зюсса, нарекшего так в 1883 г. платформу Старого материка, кроме Индостана, включенного Зюссом в древнюю платформу Индо-Африки. Вслед за Зюссом на рубеже века географ и предтеча геополитики Ф.Ратцель упоминает о «Евразии – этом двойном материке». Но прилаг. «евразийский» и «евроазиатский» появляются на Западе неск.раньше. Заглянем в «Оксфордский словарь английского языка». Под 1868 г. в 13-м издании словаря Дж.Гайдна отмечено выражение
Eurasian-plain Eurasian, разъясняемое как «большая центральная равнина Европы и Азии». В том же смысле натуралист Т.Гексли [фактический создатель дарвинизма] упоминает в 1880 о «великих евразиатских равнинах», great Euroasiatic plans. А в 1883 другой натуралистДж.Аллен пишет о «евразиатском континенте». Итак, в этих ранних фиксациях 1860-1880-х годов «евразийскими» и «евроазиатскими» бывают либо гигантские равнинные протяженности по обе стороны Урала, либо континент в целом. Т.е. в одном случае пространство, принадлнежащее отчасти к Европе, отчасти к Азии, а в другом – охватывающее и ту и другую.

После того как «Евразия» Зюсса стала синонимом к «евразиатскому континенту», обозначилась возможность при желании подставить идентичный термин и вместо выражения «евразиатские равнины». Осуществил эту возможность русский географ В.Семенов-Тянь-Шанский. В 1915 в труде «О могущественном территориальном владении применительно к России» он ввел понятие «Русской Евразии» для пространств от Волги до Енисея с охватом как сибирского севера, так и Туркестана, - в отл.от Европейской России. Можно отметить, что в тексте Семенова-Тян-Шанского наряду с «Русской Евразией» фигурирует и Евразия-материк, но в отл.от ранних евразийцев этот географ вовсе не пытался обыгрывать созвучие и, похоже, не предполагал смысловой связи между географическими омонимами, возникшими из разных словосочетаний.

Наконец, возвращаясь в Европу, с сер.Х1Х в. в английском, а затем и в других языках мы находим формы
Eurasian, Eurasier, eurasien для обозначения потомства от смешанных браков европейцев с азиатками – в Индии, на Цейлоне и т.д.. Можно задуматься – не отголосок ли этого европейского словоупотребления представляет возглас «не постыдимся признать себя евразийцами» в преамбуле «Исхода к Востоку», когда речь заходит о племенах «Российского мира» - этой «славяно-туранской помеси»?

Теперь приглядимся к «евразийским» мотивам в дискурсе западных геополитических школ ХХ века. Сравнение с языком немецкой геополитики К.Хаусхофера и его окружения для русского евразийства тем показательнее, что концептуальный аппарат этих двух доктрин не только развивался синхронно и параллельно, но также во многом восходил к общему парадигмальному тексту на третьем языке. Я говорю о прославленной работе Х.Маккиндера «Географическая ось истории», представившей в 1904 г. долгосрочную стратегическую программу для англо-саксонских морских стран. Общеизвестным сюжетом статьи Маккиндера является многотысячелетняя борьба морских периферий материка Евразии против кочевников из его сердцевины («
heartland of Euro-Asia») и роль России как преемницы старых кочевнических империй в этой борьбе. Ясно, что такой сюжет нёс исключительные возможности для эксплуатации «евразийских» мотивов авторами, усвоившими его, в т.ч. стремившимися отстоять в его рамках континентальную позицию против маккиндеровской, приморско-островной.

Евразийцы нигде не дают ссылок на Маккиндера, но они ведь и вообще избегают ссылаться на западных современников. Однако британский прототип прорисовывается вполне достоверно, когда Савицкий толкует о том, как «Россия-Евразия охватывает собою «ядро», «сердцевину» Старого Света» - и при этом слова «ядро», «сердцевина» - эквиваленты английского
heartland, помещаются в кавычки – остраняющие знаки цитируемого чужого дискурса.

У Маккиндера, как, пожалуй, ни у одного из западноевропейцев нач. ХХ века, Трубецкой и Савицкий могли обнаружить полный комплект мотивов, вторящих идеологии становящегося евразийства. Таковы – подхваченная Савицким оппозиция континента и приморья («Океана»); осевое положение России в Старом Свете; воспринятое ею «наследство Чингисхана», вошедшее в Греко-славяно-туранский синтез; динамика «лесного» и «степного» начал и их скрещение в генесисе русской государственности. Весь этот массив параллелей делает особенно наглядной перекличку в аналогичных смысловых позициях русской формулы «Россия-Евразия» со словами Маккиндера о России – «хартленде Евразии». Не предположить ли, что возникновение ключевого словообраза наших евразийцев могло быть инспирировано полубессознательным
[мнение Цымбурского! – Р.Жд.] «смешаннымм» восприятием оборотов the closed heartland of Euro-Asia или vast area of Euro-Asia which is inacctsible for ships из «Географической оси истории» по аналогии с английскими конструкциями типа «the city of Dublin», которая подсказывала в нашем случае как бы отождествление России – «хартленда» и «Евро-Азии». Кстати, у англо-язычных последователей Маккиндера встречается иногда оборот Eurasian heartland, где вполне нейтрализуются и склеиваются применения эпитета «евразийский» к континенту и к его внутренним российским равнинам – «Eurasian continent» и «Eurasian plains».

Если теперь сопоставить аппарат евразийцев и Хаусхофера, впечатляет то, как последовательно две школы развивают совершенно разные аспекты маккиндеровского сюжета, практически не соприкасаясь между собой в этом развитии. Хаусхофер вдохновился тревогой недруга-англичанина перед союзом хартленда с частью приморья – либо в в-те русско-германского блока, либо при вытеснении России с востока хартленда японо-китайской коалицией. Из страхов Маккиндера родились хаусхоферовские планы «внутренней координации и организации евразийского континента от Рейна до Амура и Янцзы» посредством японо-советско-германской оси, притягивающей к себе всех противников англо-французского империализма. Потому для Хаусхофера «Евразия» - исключительно целокупность материкового массива. В ранних работах он азличает Ost-Asien и West-Eurasien как западную и восточную части этого массива. Вост.Азия – это и есть восток «Евразии», и никак иначе. Правда, при чтении статьи Хаусхофера от 1940 «Континентальный блок: Центр.Европа – Евразия - Япония», где обсуждается план оси «Токио – Москва - Берлин», читателю может представиться, будто «Евразия» тут эквивалентна России, подобно тому, как «Центральная Европа» Хаусхофера – это синоним Германии. Но неоспоримо, что теоретику «Континентального блока» контекстная метонимия «Евразии» и России-СССР всецело продиктована его темой «связывания Центр.Европы – через большую Евразию насквозь – с ведущей силой Вост.Азии», на каковой оси Россия представляет «некий важный промежуточный член» (
ein wichtiges Zwieschenglied).

Вполне аналогичную смысловую структуру мы найдем в известном эпизоде мемуаров В.Шелленберга, где Гитлер формулирует приказ о начале подготовки войны против СССР в терминах перехода к строительству «евразиатского пространства» (
eurasiatischer Raum). Очевидно, что в этой ситуации фюрер сразу и апеллирует к идеям и терминам мэтра германской геополитики, и спорит с его расчетом на «организацию» материка по сговору с Японией и Советами. Гитлер намерен добиваться того же самого через раздел России между гегемонами Центр.Европы и пояса муссонов. Но и здесь, как в текстах Хаусхофера, идеи материка-Евразии и России связываются предполагаемой российской ролью в континентальной геостратегической консолидации – будь то роль соучастника или самой большой добычи.

Так вот, в раннеевразийских текстах подобной связи мы не найдем вовсе. Переняв у Маккиндера мотив «России – оси истории», малоактуальный для центральноевропейца Хаусхофера, евразийцы зато оказались полностью чужды идее трансконтинентальных блоков, в т.ч. и мысли о союзе «сердцевины суши» с Центр.Европой. Это еще заметнее потому, что в 1920-е годы Советская Россия и изгой Запада – Германия выглядели странами, поистине обреченными на сближение. Но Трубецкой специально предостерегал русских, разгневанных на Антанту, против утешения в германофилии, а Савицкий твердо относит всю Европу к враждебному России-Евразии царству Океана.

Еще важнее другое обстоятельство, которое уже не списать на неразборчивость «евразийской» вражды к «Романо-германцам». Евразийцы полностью приняли большевистскую политику в Азии, подрывающую европейские империи и сферы влияния, как «единственно естественную для России». Трубецкой ярко пишет о новой роли России – «огромной колониальной страны, стоящей во главе своих азиатских сестер в их совместной борьбе потив Романо-германцев и западной цивилизации». Ну чем бы, казалось, не континентальный блок, тем более, что в «сестринские» страны сплошь зачисляются государства теплых морей: Турция, Персия, Индия, Китай, плюс лежащий между Россией и Индийским океаном Афганистан? Но тут же видим и другое. Евразийцы сурово осуждают большевиков за стремление «русифицировать» современную Европу под видим ее «коммунизации». Однако Трубецкой в том же ключе критикует и своего любимца Чингисхана, не ограничившегося империей Евразии, но пытавшегося захватить азиатские царства с их цивилизациями, притязавшего «на то, что можно завоевать, но нельзя удержать в руках», как ит большевикам – Европу
[полная искусственность этого пропагандистского учения проявилась здесь въяве: Чингисхан, скончавшийся в 1227 г. при осаде китайской крепости Хаара-Хото, не притязал на Европу… - Р.Жд.].

Декларируя «географическую отчлененность» России, обособившую ее судьбу от судеб и европейцев и азиатов, евразийцы вполне раскрывают свои карты в «катехизисе» 1926 г.. Здесь читаем: «»Цветная опасность» направлена не на Россию и угрожает Европе совсем на других путях. Она уже колеблет колониальные империи европейских держав, оставляя Россию-Евразию как недвижимый центр, вокруг которого закипает борьба и на который как будто склонны опереться своим тылом неевропейсмкие культуры… в случае возможной борьбы Азии с Европой нам благоразумнее предпочесть наше евразийское самодовление превращению равнин Евразии в поля сражения». Русский читатель тут сразу же распознает спор с В.Соловьевым, у которого в «Краткой повести об Антихристе» силы Европы и Вост.Азии – противоположных краев приморья – как раз и сталкиваются в битвах на российских пространствах. Но столь же отчетливо этот сценарий 1926 г. спорит с мировым сюжетом Маккиндера, у которого полчища хартленда «эксцентрично» наступают на приморья. За подобную расточительную стратегию евразийцы пеняют и большевикам, и Чингисхану. Мы находим у наших авторов третий в-т: евразиатская приморская кайма должна воспламениться революционной войной Азии против Европы, между тем как внутриконтинентальный географический центр призван остаться «неподвижным» - в формальной неангражированности (хотя на деле более благоприятной для азиатов).

Итак, повторяю: та сцепка идей материка-Евразии и России, что характерна для немцев-геополитиков (мол, Россия – соединяющее звено в континентальном блоке), ранним евразийцам несвойственна. У них название материка переносится не на «некий важный Zwieschenglied» панконтинентальной геостратегии, но именно на ту часть большой Евразии, которая мыслится лежащей вне блоков и подчеркнуто отстраненной от назревавших войн европейцев и азиатов. В целом рассмотренный западный материал проясняет истоки омонимии двух Евразий – континента и его внутренней равнины. Но из этого материала не понять мыслей евразийцев ни о «России-Евразии» как «более узком и точном» применении имени континента, ни наоборот, о большой Евразии как «расширительном» употреблении эпитета России. Похоже, эти идеи способны как-то соотноситься с сюжетом Маккиндера. И мы вовсе не разобрались в том, каким образом эта очевидно нетривиальная мотивировка для наименования нашей Евразии сосуществует у евразийцев с тем банальным обоснованием, которое в России полагает «ни Азию, ни Европу»
» [Вадим Цымбурский «Две Евразии: омонимия как ключ к идеологии», гл. 2-я\ «Вестник Евразии», №1, 1998].

В следующих главах автором раскрывается сокровенное евразийцев – строительство трансконтинентальной православной империи (подобно тому, как Вл.Соловьев предполагал двинуть русские штыки на создание всемирной империи Ватикана). «…Начиная с книги Трубецкого «Европа и человечество», общим местом их публикаций было уличение Запада в «Романо-германском шовинизме», возводящем частные свойства группы народов в образцы для всех обществ и культур мира. В этих инвективах евразийцы мощно эксплуатировали риторику культурплюрализма вплоть до того, что Шпенглер оказывается чуть ли не единственным современным им «Романо-германцем», открыто и уважительно упоминаемым на страницах их сочинений.

Но в том то и дело, что культурплюралистическое поборничество Трубецкого и его сподвижников оказывается сущим курьезом, когда мы знакомимся с мыслями творца «Европы и человечества» о религиозных культурх Азии. Мы узнаем, что среди русских «национальные религии Дальнего Востока мало кого привлекают»; что, читая Коран, «испытываешь разочарование: догматика ислама оказывается бедной, плоской и банальной, мораль – элементарной [точно христианская или вообще – любая религиозная мораль может быть какой-нибудь иной, если конечно, не заносить в религиозники Фр.Ницше. – Р.Жд.]»; что «с точки зрения христианской вся [! – не взирая на плагиат с 18-го гимна 7-й мандалы Ригведы в кн.Исход, в россказнях о «потоплении» египетского войска в Красном море (в первоисточнике, более реалистично, говорится о приостановлении перед отступающим царем Судасом и возобновлении против преследующих его врагов течения реки) – Р.Жд.] история религиозного развития Индии проходит под знаком непрерывного владычества сатаны» и страна эта – его «самая прочная» цитадель. Наконец, что вообще в религиях Запада и Востока «явно или скрыто веет дух сатаны». Лишь «Восточное Православие должно остаться тем сокровищем, которое мы должны беречь и за дарование которого Русской земле ежечасно должны благодарить Всевышнего». Сопоставляя это кредо Трубецкого с «законом» миграций культуры в применении последнего Савицким, нам придется заключить: для группы ранних евразийцев Россия как очаг будущей панконтинентальной культуры являлась прообразом торжества и гегемонии православия в большой Евразии…» [там же, гл. 3-я]. Эта доктрина – хотя вопиюще противоречившая политике Ромейских, а затем и Русских кесарей (юридических глав Церкви, о Которой можно сказать, что в 1917 г. история Её прекратилась, в чем еп.Диомид был близок к истине..!), избегавших обращать в Православие окрестные народы, дружественные Царству политически, - нас интересует мало. Можно ставить вопросы о причинах фактического следования ей ныне РПЦ (отсылаю к речениям протоиерея Чаплина и протодьякона Кураева) – политические связи каковой с англо-французским [ныне – американо-израильским] империализмом могут показаться гипотезой экстравагантной. Но мы ограничиваемся выводом – о связях с таковым «традиционного» - втайне маккиндерствующего евразийства…

Р.Жданович
 

Перепечатка материалов разрешена. Ссылка на газету и сайт обязательна.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.
© За Русское Дело.