|
Ответ на вопрос,
вынесенный в подзаголовок, очевиден для россиянских руководителей,
придумавших и провозгласивших новый общероссиянский праздник – «День
Крещения Руси» (28.07), пригласив в Москву - на мероприятия мая с.г.,
предспешествующие празднованию, своего «брата» во Бафомете,
Константинопольского патриарха.
Между тем для всего Древнерусского периода, как минимум относительно
части Русского государства, ответ на этот вопрос будет обратным -
отрицательным.
И начать придется издалече. В
642 году, после упорной битвы, где пали два арабских полководца, при Нехавенде - было разгромлено персидское ополчение, последние силы
Арийской державы, мобилизованные по государству Сасанидов. Магометане
были в центре Ираншахра! «В следующем году пал Хамадан, и
победители превратили его в базу для последующих походов на север – в
Азербайджан, но юг – в Исфаган и на юго-восток – в Керман» [Р.Фрай
«Наследие Ирана», М., 1972, с.328]. На востоке арабами занимается
Хорасан. С этим - организованное сопротивление Персидской страны
кончилось. С тысячей конных воинов и столькими же слугами и
придворными Шах-ан-шах Йездижерд III
бежал в Мерв. Ок. 651 года здесь он был убит вероломным наместником
[С.П.Толстов «По следам ДревнеХорезмийской цивилизации», М.-Л., 1948, c .222].
Али ибн-Мухаммад ал-Мадаини (умер ок.840 г. н.э.), известный в
извлечениях Ат-Табари, рассказывает как шах, быв при жизни
огнепоклонником, примирился с Новой верой за гробом, погребенный
Мервским митрополитом Ильей. «Митрополит Мерва сказал: «Вот убит
царь персов, сын Шахрияра, сына Кисры [Хосроя]. А Шахрияр – это сын
благоверной Ширин, справедливость которой и благодеяния к людям её
веры без лицеприятия нам известны. У этого царя христианское
происхождение, но говорю о том почете, который приобрели христиане в
царствование его деда Кисры и благоденствие, которым они пользовались
прежде в царствование царей из его предшественников, когда для нас
были построены церкви и наша вера укреплялась. …И вот я решил
построить для него наус и перенести его тело с почестями, чтобы
предать погребению в нём». …Погребли в нём тело и замуровали вход в
него» [«История ат-Табари», Ташкент, 1987, с.30]. Илья как
митрополит Мерва упомянут в сообщении 661 года, так что рассказ
ал-Мадаини приобретает достоверность, с другой стороны, дата смерти
Йездижерда (651-652 год) уточняет время епископства Ильи [Ат-Табари
"История пророков и царей", Махачкала, 1990, Предисловие].
***
В 1037 году византийцами
уничтожается болгарское Охридское архиепископство (с патриаршими
правами), чьи поставленцы возглавляли прежде Русскую епархию [см.
А.В.Карташев «История Русской церкви», Минск, 2007, т. 1-й]. В Киеве
учреждается митрополия Константинопольского патриарха. «Меняется и
сам характер христианства на Руси. Русь была наводнена греческим
духовенством, которое принесло с собой монашеско-аскетическую струю.
Появилось монашество. Наряду с церквами возникали монастыри, наряду с
белым появилось черное, монашествующее духовенство. При Ярославе
«черноризцы почаше множитеся, и монастыреве починаху быти. …И бе
Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше по велику, излиха же
черноризце». Так возникло монашество и церковный «устав», а вместе с
ними обрусевшее христианство Владимира, проникнутое религиозным
оптимизмом, жизнерадостностью, «мирским духом», уступало свое место
аскетическому христианству греков, чуждому «мира», монашеству и
черному духовенству» [ В.В.Мавродин
«Образование Древнерусского государства», Л., 1945, с.367].
Имеет место попытка перевода службы на греческий язык [там же].
Наступление идеологическое сопровождается наступлением военным. В 1036
году происходит ожесточенный натиск на Киев печенегов [там же, с.368],
прорвавших оборонительную линию «Змиевых валов», восстановленную при
Владимире. Печенеги были стародавними византийскими союзниками, и лишь
после этого поражения, под ударами шедших с Востока половцев, они
уходят на Балканы - становясь теперь соперниками и врагами греков.
Последовавший затем, в 1042 г., поход Владимира Ярославича
византийский хронист Михаил Пселл именует ««восстанием» русских
против византийской «игемонии»» [там же, с.367]. Сколь низко
ставили Русь в Константинополе, видно из того, что игемон – у греков
было не обращением, а конкретным, хотя и не самым высоким званием, его
(неточно переводимое в наших переводах как «прокуратор») носил префект
Иудеи Понтий Пилат. «…Русских считали на этом основании подданными
императора» [там же]. Сие исключало возможность брака с
порфирородными сестрами императора, и по сему, например, в греческих
источниках - нет того, что известно по источникам русским, армянским,
арабским – нет упоминаний о женитьбе св.Владимира, чему приписывается
«Русское Крещение» [«Древнерусские княжеские жития», М., 2001]. Греки
«правили» не только русские, но и свои летописи!
«Г.Г.Литаврин, специально изучивший обстоятельства похода, пришел к
выводу, что его причина – в перемене политического курса Константина
IХ Мономаха, который пытался устранить приверженцев своих врагов и
предшественников Михаила IV
и Михаила V,
чем и объясняется действие «значительной части русского отряда» на
стороне Георгия Маниака (2-я\2 1042 г.) в Италии. В этих условиях
стеснение русского политического, торгового и церковного влияния в
Константинополе и вне его было неизбежно, и убийство русского посла
(«знатного скифа») легко могло стать «предлогом» войны; быть может, и
расформирование русско-варяжского корпуса, приведшее к тайному бегству
Гаральда Гардрада, и нарушение прав купечества и даже разграбление
пристани и складов русского монастыря на Афоне предшествовали походу»
[ В.Т.Пашуто
«Внешняя политика Древней Руси», М., 1968, с.79].
Современные борзописцы много смеются над формулировками приговоров
1930-х годов, вынесенных разнообразным «шпионам». А ведь, пожалуй,
таким вот образом, нынче точно так же можно было бы судить патриарха
Кирилла (Гундяева), депутата Сергея Маркова, спикера Бориса Грызлова,
президента Дмитрия Медведева. За шпионаж и диверсии в пользу
Византийской империи! Деяния выдают, де-факто!
Флот Владимира Ярославича был в 1043 году рассеян бурей у берегов
Пропонтиды. На оставшихся лодьях Владимир прорвался в море, пленив 14
пошедших в погоню греческих кораблей [Мавродин, с.371]. 6 тыс.воинов
из выброшенных на берег судов, во главе с воеводой Вышатой
Остромировичем, шедшие берегом, были пленены под Варной. По греческому
обычаю, избежавшим казни были выжжены глаза и отсечены правые руки [Пашуто,
с.80]. О продолжении войны источники умалчивают, но надо думать, она
продолжалась без успеха для греков, ибо в 1046 г. Константин Мономах
заключает мир, приняв на себя возмещение ущерба и русским купцам, и
русскому монастырю на Афоне, и отпустив на родину пленных (остающихся
в живых). Всеволод Ярославич вступает в брак с дочерью императора [там
же].
Подобным деянию св.Владимира, Ярославова отца, сей мирный договор
нельзя считать: хотя Вел.князь, Каган Русской Земли, и соблазнился
возможностью породниться с императорской фамилией, порфирородной
царевны он не получил и дал Марии, дочери узурпатора Константина, в
мужья лишь младшего сына Всеволода. Царь Руси – так и не вытеснил
своею персоной царя ветхого православного царства, что планировал
Владимир Святославич.
Произошло точь-в-точь, как в Сказании о конце мира, индоевропейский
сюжет которого был реконструирован Тадеушем Зелинским: «Царству
богов грозит гибель от сынов Земли – гигантов. Чтоб отвратить эту
гибель, Зевс создает, в соответствие с решением рока, человека
божественного Семени. …Дочь Зевса, жертвуя своей божественностью,
спускается на землю, чтобы стать подругой его сына и руководить им на
его земном пути. Но и сыны Земли принимают свои меры: желая погубить
намеченного роком спасителя, они приводят к нему прекрасную деву
земного или подземного происхождения, в объятиях которой он забывает о
своей небесной покровительнице и, изменив ей, падает жертвой её
ревности» [Ф.Зелинский «Из жизни идей», 1995, т. 1-й, с.134].
Естественная симпатия ученого к свято-отеческому (для его семьи)
Римскому учению и неприязнь к «государственной идеологии» Российской
Империи, как кажется, немало поспособствовала в решении задачи, хотя
ссылаться на исследования коллег, работавших с русским материалом, как
Ф.И.Буслаева или Д.Я.Самоквасова [см. Жданович «Забытая героиня
Русско-Хазарской войны»,
www.zrd.spb.ru,
письма, 06.03.10], ученый позволяет себе лишь в скрытой форме. «… Любовь
небесной Девы превращается в смертельную ненависть: по ея решению и
указанию гибнет от руки и оружия врага ее неверный жених, намеченный
роком спаситель царства богов. …наступает поворот в мировой войне,
светлое царство богов неудержимо близится к концу»
[Зелинский, т. 3-й, «Елена Прекрасная»]. Княжич Всеволод Ярославич –
был сыном любимым, и как видно, душа самого Государя уже ослепилась
блеском константинопольской мишуры. «…Золото находилось среди
драгоценностей рода Кадмидов – роскошное ожерелье, полученное некогда
Кадмом за своей женой Гармонией от ее матери Афродиты (а по исконной
форме мифа – добытое им от умерщвленного им Аресова змея, что уже
совершенно сближает это ожерелье с «кольцом Нибелунгов»)» [там же,
т. 1-й, с.151]…
Еще при жизни Ярослава Мудрого, при его дворе возникают партии,
олицетворяемые сыновьями-наследниками: старшим Изяславом, Святославом
и Всеволодом [см. Мавродин, гл. 8-я], разорвавшими единство Руси.
Потомки их – князья Турово-Пинские, князья Черниговские и князья
Мономахова рода (Ростово-Суздальские, Смоленские и Галицкие). Киевское
и прилежащее к нему Переяславское княжества – не считались
принадлежащими какой-либо ветви постоянно, переходя из рук в руки, но
практически, начиная с Владимира Мономаха – с его широкими
норманнскими связями, в них преобладали Всеволодовичи.
Была и национальная партия, представляемая Рогнедичами – старшей
линией потомков Владимира Святого, княжившими в Полоцке, но пока
Новгород держал важнейший путь на юг, с ними тогда – пред тем как
вещий князь Всеслав Полоцкий заставил считаться с собой, согнав с
Киевского княжения Изяслава, считались мало.
Женатый на польке Изяслав Волынский (к слову сказать, это оказался
один из немногих устойчивых и, как кажется, основанных на взаимной
симпатии, княжеских браков на Руси) [ см. А.В.Назаренко ""Зело
непотребно правоверным" (межконфессиональные браки на Руси в ХI -
ХII в.в.)", "Вестник истории, литературы, искусства", т. 1-й, М.,
2005] - ориентировался на Рим. О Святославе Черниговском ниже.
Всеволод Переяславский – предтеча Юрия Долгорукого, разжегший Смуту на
Руси, по византийскому обычаю - подбив Вел.князя лишить уделов детей
Святослава, превратив их в князей-изгоев*, стал основоположником
грекофильской линии русских князей, линии Мономаховичей.
Эта линия доднесь обожается «имперским» - космополитизированным
начальством. Но отнюдь не получила признания в нашем «православном
народе», что доказывается на фольклорном материале Средневековой Руси.
Народ – оппонировал левантийским устремлениям власть имущих!
***
Древнерусские былины возникли как жанр, слагались и исполнялись лишь
словенами - уроженцами Древнего Новгорода и их потомками, причем
мастерство это было родовым [см.
С.И.Дмитриева
"Географическое распространение русских былин", М., 1975, гл. 2-я].
Для рукописей не существовало подобного ограничения: грамотеями
переписывались заинтересовавшие героические песни, в разных землях
Руси, как по памяти, так и с голоса. Такое их использование
прослеживаемо уже к
ХV
веку, когда в летописи (Троицкая, Никоновская) вносится упоминание о
ростовском хоробре (богатыре) Александре Поповиче и его послужильце
Тимоне Золотом поясе (у сказителей образ этого богатыря-боярина до ХХ
в. не дошел, вытесненный персоною Добрыни Никитича), павших с дружиною
в битве при Калке.
Записи дошли в ряде старинных сборников, начиная с ХVII
– нач. ХVIII
века [см.
"Былины в записях и пересказах ХV II
- ХV III
в.в.", М.-Л., 1960].
Этот возраст гораздо старше (на два века) профессиональных записей
нового времени - идя из эпохи, когда грамотность была широким явлением
[ А.И.Соболевский
"Образованность в Московской Руси ХV
- ХV II
в.в.", СПб., 1894], и
проблем с фиксацией повседневно бытовавшего народного эпоса не было.
Это было своего рода «койне».
Состав сборников говорит, что популярнейшими для русских граждан
Средних веков были три сюжета: деяния Ильи Муромца, Битва русских
богатырей с богатырями цареградскими и деяния Михайлы Потока. В
прототипе этого богатыря (независимо от века возникновения былинных
фабул), служившего при дворе Владимира Киевского и павшего жертвой его
предательства, однако венчаемого не Киевским, а Черниговским
епископом, не сложно угадать Михаила Черниговского – князя-Ольговича,
врага Всеволодовичей (Мономаховичей).
Столь же определенно положение Ильи. Уроженец града Моровийска в
Переяславской земле - как гласит первое известие о нём на Руси, фраза
в литовском документе (служебной переписке) ХV I
века [см.
В.Ф.Миллер «Экскурсы в обл. русского народного эпоса», 1892],
чьим первым подвигом стало освобождение от осады Чернигова, Илья -
эпосом переделан в Муромцы, в уроженцы Муромо-Рязанской земли,
подвластной Ольговичам [Ю.В.Кривошеев "Муромо-Рязанская земля",
Гатчина, 2003, с.с. 28-32]. Наидревнейший
источник, сообщивший
об богатыре Илье, дошедший доныне, зарубежный. «Сохранилась
немецкая поэма ХIII
века об Ортните, в которой упоминается Илья, русский из Новгорода,
помогающий Ортниту добыть невесту. Илья там несет знамя с изображением
льва, в бою не знает удержу, мстит поганым за гибель дружины. Он
разбивает идолов в языческих храмах и крестит языческую царевну.
Некоторые исследователи видят в этом герое Илью Муромца »
[«Русское народное творчество», 1966, с.180, прим.3]. После битвы при
Калке (1224) – гибели южно-русских князей, вызвавшей движение на всей
удельной «лествице», действительно в Новгороде, традиционной вотчине
князей-Мономаховичей, по выбору новгородцев недолго прокняжил Михаил
Всеволодович - вынужденный отказаться от этого стола из-за сложности
управления одновременно своим традиционным, Черниговским доменом и
присоединенным перед татарским нашествием Галицким столом.
Как видим, народ
грекофильской ориентации допетровских власть имущих возражал вполне
определенно. Ему были недоступны богословские дефиниции, но идея
превращения «Третьего Рима» в азиопский «новый Иерусалим»
(читай – в новый Карфаген) им отторгалась.
***
В книге «Древ.Русь и Вел.Степь» названо событие из истории Древней
Руси, не встречающее внимания в традиционной – «грекофильской»
историографии (к каковой относился в т.ч. и сам Лев Гумилев). 1043 г.
Святослав Ярославич Черниговский, чьими потомками были Черниговские
князья, выходит из повиновения Царьградскому патриаршему престолу. Он
устанавливает связи с очень древней Православной кафедрой в Мерве
[Л.Н.Гумилев «Древняя Русь и Вел.Степь», М., 2001, с.271].
Так объясняется последовательное очернение Черниговских князей [см.
там же] - проводимое в русском летописании, дошедшем доныне лишь в
версиях, контролировавшихся Мономаховичами: волынской Ипатьевской,
ростово-суздальской Лаврентьевской и Новгородской, выполненных
Греко-русским духовенством. Мною затрагивался вопрос фальсификации
истории христианизации Руси, в русских же летописях оказавшейся
омоложенной на неск.веков [Жданович
«28 июля:
Государственные празднования Рфии и фальсификаторы Русской истории»,
июнь 2010]. Внутренне
она логична. Хотя греки и устранили из собственных источников известия
о женитьбе Владимира Святославича на греческой принцессе, но возвышали
персону его и его потомков на их родине они - именно из этих же
легитимистских соображений.
так же точно, как соперники Всеволода Переяславского – князья-Святославичи,
оказались оклеветаны летописцами федераты Чернигова – половцы
[А.Л.Никитин "Лебеди" Великой степи", «Наука и Религия», №№ 9-12,
1988], изгнавшие из Вост.Европы печенегов. В ХХ веке, на основании
этих тенденциозных известий, «источником» россиянского псевдоязычества
– акад.Б.А.Рыбаковым и его коллегами была искусственно сконструирована
концепция «противостояния Руси и Степи», неправомерно распространяющая
реалии Монгольского нашествия на Половецкую эпоху [А.Л.Никитин
«Основания Русской истории», 2001, с.с. 415-420].
Как показали раскопки Южно-Туркменской археологической экспедиции [ О.Н.Бадер,
В.А.Гаибов, Г.А.Кошеленко "Мервская митрополия", "Традиции и наследие
Христианского Востока", М., 1996],
епископия Мерва, по-видимому, существует уже в
II
в.н.э., - восходя к эпохе
ап.Фомы.
Правила в Мервском княжестве династия, возводившая генеалогию к
хорезмийской Мине.
Бируни пишет: «Некоторые
хорезмийцы рассказывают, будто Мина была одной из цариц или знатных
женщин и что однажды она вышла из своего дворца хмельная, в одежде из
шелков, а время было весеннее. Она упала на землю, и одолел ее сон, и
ударило холодом ноги, и она умерла» [Беруни «Избр.Произведения»,
Ташкент, 1957-1974, т. 1-й, с.257]. С тех самых пор, хорезмийцы
справляли весенний праздник виноделия. Исходное имя царицы, по мнению
В.А.Лившица [«Топрак-Кала…», М., 1984, с.189, прим.26], звучало как
Минака (Маника). До нас
дошел, благодаря скандальности своего содержания часто копируемый,
пародийный роман «Вис и Рамин», в 1000-х годах написанный
Фахр-ад-дином Гургани – чиновником при дворе Эртогрул-бека, основателя
Сельджукской державы (Шота Руставели, слагая «Витязя…», был озабочен
оппонированием ему – в те годы переведенному на грузинский язык, и
сразу обретшему скандальную популярность). Когда «Вис и Рамин» издали
в Европе, ученые -
Г.Эте, Р.Ценкер,
В.Ф.Минорский с удивлением обнаружили зависимость от его содержания –
от тех преданий, что использовал для пародирования Гургани, -
содержания известнейшего средневекового романа «Тристан и Изольда».
Выдающийся русский ученый-эмигрант В.Ф.Минорский, мало-популярный на
родине, исследовав сюжет, показал что ««Вис и Рамин»
воспроизводит легенду, сложившуюся при парфянском господстве, в
парфянских владениях. Он полагает, исходя из прозвания Мубада
[законного мужа Вис] – Маникан, что эта легенда принадлежала к циклу
сказаний о потомках дочери Афрасьяба Манижи» [Е.Э.Бертельс
"История персидско-таджикской литературы", М., 1960 ,
с.с. 268-283], - подобно тому, как после Фирдоуси появилось множество
подражателей, слагавших поэмы о деяниях братьев, сыновей и дочери
Рустема. Так выясняется происхождение дастана, рассказанного Фирдоуси
его служанкой и включенного в «Шах-наме», исток средневекового
предания – перенесенного не только на Восток, но и на Запад.
Русы знали Мервскую
митрополию давно [С.П.Толстов "Новогодний праздник "каландас" у
хорезмийских христиан", СЭ, №2, 1946]. Принадлежа к ортодоксальной
церкви [см. В.В.Бартольд «О христианстве в Туркестане в домонгольский
период», «Записки Вост.Отд. Русского Археологического Об-ва», т. 8-й,
1893], но отделяемая от Константинополя враждебными странами,
митрополия православных христиан Сред.Азии не подчинялась Греческому
патриарху (в современном учебнике А.Дворкина «Очерки по истории
Вселенской церкви» она ошибочно названа несторианской. – несторианский
митрополит сидел в Самарканде).
Терпимая хорезмийскими шахами – мусульманами и языческими монгольскими
ханами, она погибла лишь в ХV
в., уничтоженная «борцами за веру» Хромого старца Тимура – создавшими
ту общественную систему Туркестана, что с паузой в 1870-х – 1910-х
годах, существует по сю пору. С епархией погибли и её документы. Ещё
ранее, при взятии в 1239 году татарами Чернигова, сгорело большинство
Черниговских источников. И хотя какими-то черниговскими летописаниями,
имевшимися у Еропкина, пользовался еще В.Н.Татищев, после Татищева
черниговские источники потеряны.
Авторы, получившие образование до революции, читая «Слово о полку
Игореве» - видели в нём апологию Черниговского княжеского дома
[В.Г.Федоров «Кто был автором Слова…», 1956, с.142 и дал.]. Как
справедливо отмечает С.Я.Парамонов (Лесной), уровень исследований
после 1917 упал фундаментально. Это затрудняет критику исторической
концепции Руси, сложенной по заказу княжеского дома Мономаховичей,
самого космополитичного между потомков Рюрика. Советским историкам -
эпитет «Гориславич» видится памфлетным, оскорбительным [«История
русской литературы
ХI – ХV II
в.в.», п\ред.
Д.С.Лихачева, 1985, с.108]. А эпитет создан по вполне определенной
индоевропейской модели [А.И.Зайцев «Формирование древнегреческого
гекзаметра», СПб., 1994, с.68] - и данный Олегу Черниговскому, значит
он в действительности Горящий Славою. Волею автора в финале «Слова…»
Боян и Ходына - певцы Ярославовых времен (подобные иноку Иллариону)
величают Олега каганом, т.е. Царем Руси.
Но в существующих текстах мы находим подтверждение догадке, сделанной
Л.Н.Гумилевым.
В ряду с Михайлой Потоком, былины и их древние списки рассказывают о
подвиге 12-летнего богатыря Михайлы Даниловича, и вероятно, под этим
именем, говорят о том же самом прототипе, о Черниговском князе.
Источник сюжета, по-видимому, среднеазиатский. Извод этой былин
интересен очень редким сюжетом: предупреждением коня о грозящей
смертельной опасности, данным герою человеческим голосом. Сюжету
посвящено специальное исследование [А.И.Зайцев "Конь предсказывает
гибель хозяину", в кн. "Этнография народов СССР", Л., 1971], автор
которого, рассмотрев индоевропейскую традицию, к сожалению, упустил
что в древнейшем источнике, повествующем о Рустеме, гибнущем
точь-в-точь, как Михаил Данилович, тот тоже может получать
предупреждение коня [«Согдийское сказание», см.: "Поэзия и проза
Древнего Востока", М., 1973], что сглажено в хрестоматийном тексте
Фирдоуси. Эта аналогия привлекается, ибо в эти же века светская
книжная повесть Русь перенимает образ Рустема - Еруслана Лазаревича
(ранее связанные с ним эпизоды, напр. рождения чудо-ребенка кесаревым
сечением, как в былине «Дунай-сват», перенимались без заимствования
образа персоны). А сама идея подвигов малолетнего богатыря, сменяющего
отца (с поправкой на русскую специфику жанра: отсутствие для героя
смерти в бою, заменяемой уходом в монастырь), могла быть заимствована
из другой пехлевийской поэмы – «Предания о Зарере» («Айатгар э-Зареран»),
древнейшей, полностью сохранившейся на средне-персидском языке - в
очень старой ранне-сасанидской обработке [см. там же].
Летопись сообщает, как в 1044 г. состоялось торжественное перенесение
в Киевскую великокняжескую усыпальницу останков князей Ярополка и
Олега Святославичей, погибших в язычестве (хотя Ярополк, по ряду
известий, и был крещен латинскими миссионерами), над которыми теперь
было совершено посмертное крещение.
Византийское богословие «по-украински» ригористично, как связанное с
эллинской верой в предопределенность бытия, безусловной уже для
Гомера. «В ад – значит в ад», - говорит оно, совсем как
врач-реаниматор из анекдота («…Доктор, а может быть меня в
реанимацию? Нет, голубчик, раз сказано в морг, значит в морг!»). С
этих позиций, сообщенное летописцем - бессмысленная нелепость. По
Православному вероучению - абортированные младенцы горят в аду (как
некрести), матушка же их, вовремя принесшая священнику (Богу)
покаяние, будет блаженствовать за гробом в Раю, созерцая их мучения и
радуясь за свою участь. Нас возмущает подобная мораль - мы были
индетерминистами (отрицали предопределение), уже во времена Прокопия
Кесарийского, этого еллинского диссидента под христианской личиной,
что он с удивлением и констатирует, сообщая об воззрениях
«варваров»-славян. В Византии - даже детей крестили лишь в отрочестве,
совсем как ныне поступают протестанты. Русская церковь, как известно,
смотрит на это иначе, делая своими членами новорожденных, под
ответственность восприемников. А Мервский митрополит, как мы видели из
рассказа ат-Табари, считал возможным похоронить по-христиански даже
Йездижерда - шаха-огнепоклонника, лишь внука христианки Ширин. И это
сообщение служит живейшим подтверждением гипотезы, отрицающей
подчинение второго по величине княжеского дома Руси
константинопольским папо-цезарианцам.
Р.Жданович
*Напомню, что
монархия создается на Руси лишь Дмитрием Ивановичем и Василием
Васильевичем в ХV
веке, но еще в 1613 году Романовы, принимая присягу подхалимов
(нареченных «историками» «земским собором»), рассматривали Русскую
Державу как собственность своего рода (не кесаря-монарха).
Пересмотрит это воззрение лишь Петр, переняв голландский – юридический
взгляд на государство. (прим.авт.).
·
Вернуться на страничку новостей |
