|
История расправы над Н.И.Вавиловым была сфальсифицирована
монополизировавшими «борьбу за права человека» диссидентами, как и
большинство историй, связанных с советскими репрессиями. Место
реальных следователей, полковников Шварцмана и Албугачиева, пытавших
ученого, изобличенных в 1942 по чечено-ингушским профашистским делам и
в 1950 по делу врачей-вредителей (их гэбэшного прикрытия), занял
некий, изобретенный Л.К.Чуковской, сержант госбезопасности Хват… Столь
же малоизвестно что шельмование Вавилова - завершенное похоронами его
заживо в яме с негашеной известью в Саратовской тюрьме в кон. 1941
года (как сообщал интересовавшимся академикам в частном порядке
Л.И.Брежнев), - инициировал отнюдь не какой-то Лысенко (в нач. 1930-х
мелкий провинциальный беспартийный «активист»).
Даже
посмотрев не секретное перечисление и описание походов Вавилова, в
1946 г. приведенное преемником его на посту Председателя Всесоюзного
Географического Общества ак. Л.С.Бергом, не сложно увидеть: в партии
большевиков, не глядя на буржуазное происхождение, убитый ученый
состоял не даром – выполняя во время экспедиций не столько научные,
сколько разведывательные поручения [см. Л.С.Берг "Всесоюзное
Географическое Общество за сто лет", М.-Л., 1946 (тир. 5 тыс. экз.)].
Лысенко в те
годы начинал научную карьеру как вавиловский ученик. Предавший учителя
ученик, - ученик отнюдь не бездарный - это, увы, история, старая как
мир. И изучение Древне-Арийской цивилизации, ведшееся под прикрытием
службы советской государственности, - чем де факто, под соусом
обеспечения интересов народного хозяйства, занимался Н.И.Вавилов
[Вавилов «Земледельческий Афганистан», 1929], соперничая с такими же
исследованиями, проводимыми германскими учеными [ср.: С.А.Вронский
«Астрология – мое призвание», Тула, 1993; также см.:
Т.Г.Морозова-Гурулева "Хранитель тайны", СПб., 2001], - обнаруженное
специалистами своего дела – партийными «людьми науки», в 1941 году,
году подготовки к «борьбе с фашизмом», безнаказанным не осталось.
Только мотивировалась расправа - отнюдь не интересами народного
хозяйства, как почему-то принято думать. И даже не борьбой научных
теорий,* - митинговые выступленья апологетов каковых ныне иногда
цитируются, как, якобы, характеристика тогдашней науки.
Инициировали
расправу над Вавиловым – исторические соратники Николая Гиренко и
Валерия Тишкова, идеологические бойцы от советской науки – стоявшие на
страже «борьбы с расизмом, реакционным буржуазным учением». Были это -
ученые-историки («историки» - в марксистско-ленинском смысле). На сие
обратил внимание автор биографии Вавилова серии ЖЗЛ, изданной еще в
1960-х [С.В.Резник "Н.И.Вавилов", М., 1968], чей вывод, к сожалению,
остался скрыт от общественности. В 1933 Вавилова перестали выпускать
за рубеж, в 1935 он потерял посты члена ВЦИК и президента ВАСХНИЛ, в
1939 был отстранен от поста президента Географического общества.
Первый же выстрел - сделал Г.В.Григорьев, ученик академика Николая
Яковлевича Марра, имевшего положение, в те годы сравнимое с положением
А.Н.Яковлева в Советской «науке» кон. 1980-х годов.
Мы знаем
трех классиков марксизма. А тогда их было целых пять: К.Маркс,
Ф.Энгельс, В.И.Ленин, И.В.Сталин, Н.Я.Марр. Одним из мотивов
«академического дела» 1920-х, сфабрикованного ГПУ, было нежелание
старых – настоящих академиков присваивать академическое звание Мару, а
также Покровскому, Ярославскому, Губельману (Ярославскому) и прочим
«партийным кадрам». И характерно, разоблачение «4-го классика» Сталина
– неизменно сопровождается ползучей реабилитацией Марра, тоже, так
сказать, «репрессированного» (подобно Зиновьеву и Ягоде). С 1956 его
марксистское учение, «посмертно репрессированное» в 1950 г.**, начало
реабилитироваться, ныне же – повторное переиздание трудов его учеников
финансирует антисоветский фонд Сороса.
И претензии
комуняцкой власти к своему соучастнику - руководящему члену ВКП(б)
Н.В.Вавилову заключены были отнюдь не в некоем
«менделизме-морганизме», как измышляется это «борцами со сталинизмом»
доселе. «Лысенковское» мракобесие - на скорую руку сварганенное его
кукловодом - сотрудником ЛГУ, академиком Презентом, создавалось, -
по-видимому, с самого начала - лишь в качестве информационного повода,
употребляемого в собственно «научных» дискуссиях той поры. Обвинения
раздались куда более грозные - ныне караемые 280-й и 282-й статьями УК
РФ, а тогда сулившие расстрел. Н.И.Вавилов оказался обвиняемым в
«пропаганде расизма».
«Сущность
ошибок Н.И.Вавилова в том, что он разделяет точку зрения
индоевропейского языкознания. …Реакционная шовинистическая
западноевропейская лингвистическая теория производит индо-германцев от
какого-то индо-германского пранарода, индо-германской расы»
[Г.В.Григорьев "К вопросу о центрах происхождения культурных
растений", Известия Государственной академии материальной культуры, т.
13-й, вып. 9-й, 1932, с.11], - гласит работа, в том же году
напечатанная отдельной брошюрой. С.В.Резник, в обтекаемых
формулировках, говорит о псевдонимности фамилии Г.В.Григорьева.
Рассказывая об оном, - возражая, мол, что таковой действительно был, -
историк и археолог А.А.Формозов предполагает, что за спиною
Г.В.Григорьева находился С.Н.Быковский – «откомандированный в науку»
старый большевик, соруководитель ГАИМК (ныне – Ин-т археологии),
анонимный автор предисловья к брошюре 1932 г. [А.А.Формозов "Русские
археологи в период тоталитаризма", М., 2004, с.226].
Сам
А.А.Формозов – в иных вопросах отнюдь не свободен от корпоративных
правил, принятых в его отрасли. Например, в своих популярных работах
по истории русской археологии ["Страницы истории русской археологии",
1986; "Человек и наука", 2005] он умудряется словом не упоминать об
Дмитр.Як.Самоквасове – выдающемся историке, юристе, архивисте и
археографе, отце научной русской археологии. Причины бойкота имени
Самоквасова в трудах ленинградских ученых банальны (москвичи, напр.
А.Л.Монгайт, В.А.Истрин, этого имени не так стеснялись) – Самоквасов
имел неосторожность дать разгромную рецензию на дореволюционную
диссертацию М.А.Дьяконова (отца «главного ориенталиста Ленинграда»
И.М.Дьяконова), образчик модной тогда вестернизированной либеральной
нигилятины…
Тем ценнее
признания, делающиеся Формозовым о товарищах по цеху. «Выделив ряд
областей, где и сейчас встречаются прямые предки культурных растений,
Вавилов говорил, что в остальные районы они были занесены человеком в
результате заимствований и расселения древних племен. Опровергнуть
это, доказав, что предковые формы злаков представлены повсеместно и
одомашнены тоже повсеместно и к тому же одновременно, при всем желании
нельзя», - объясняет Формозов, - но: «…Соглашаясь с Вавиловым,
надо было бы признать большую роль миграций в истории человечества, а
эта идея была тесно связана с индоевропейской лингвистикой – главным
врагом создателя «нового учения о языке» президента ГАИМКа Н.Я.Марра»
[Формозов, 2004, с.222].
Освобожденный от мобилизации в РККА по туберкулезу - по слову
Формозова (действенность такого диагноза в глазах советских военкомов
- даже в мирное время - у меня вызывает сильные сомнения) - защитив
дисер 08.09.1941 и будучи в ноябре мобилизован на окопные работы,
Григорьев в минуту перекура с сослуживцами по ИИМК А.М.Беленицким и
Е.Ю.Кричевским бросил: «всё это бессмысленно, скоро мы все умрем с
голоду», - забыв что для приравненных к военнослужащим существуют
законы военного времени. «Через пару дней он исчез, а Беленицкий
был вызван в Большой дом. Много лет спустя Александр Маркович
рассказывал мне, как он шел по опустевшему городу, с остановившимся
транспортом и трупами на улицах. Год назад он бы был полон страха и
волнения, а сейчас испытывал чувство глубочайшего равнодушия. Ему тоже
казалось, что конец близок, и не все ли равно, каким он будет. Даже
мысль о том, что Женя Кричевский в очередной раз настучал донос на
своего товарища, не очень трогала. Беленицкому задали ряд вопросов и в
частности полюбопытствовали, что это за история с выступлением
Григорьева против Вавилова. Видимо, подследственный сослался на свои
заслуги в деле разоблачения врага народа» [там же, с.с. 223-224].
Брошюра 1932
г. приобщена к уголовному делу Григорьева. «Возразить по существу
своему противнику ему в большинстве случаев нечего, и спор ведется по
принципу: этого не может быть, потому что не может быть никогда»
[там же, с.222]. Поскольку чекисты в осажденном Ленинграде озабочены
были возможностью оказаться в немецких руках не менее, нежели стукачи,
дела врагов народа велись ими спустя рукава. Допрошенный лишь дважды –
10.11 и 21\22.11.1941, арестованный умер в последние дни 1941 в
следственном изоляторе («паралич на почве истощения»), не
будучи осужден, и имя его – отнюдь не было забыто в послевоенные годы.
Тогда же не стало и доносчика. «При эвакуации из Ленинграда он по
оплошности раскрыл свой чемодан. Содержимое заинтересовало его
случайных попутчиков, и хлипкого интеллигентика на полном ходу
выкинули из поезда» [там же, с.224]. Не ленинградцев для понимания
помянутой сцены отсылаю к труду Валерия Емельянова «Десионизация»,
описанию эвакуации Москвы в окт. 1941 г., когда перед лицом
наступления немцев Тайное становилось Явным для всех – не лишь для
«избранных» граждан «Страны Советов».
Не будучи
осужден, Г.В.Григорьев был внесен в списки сотрудников ИИМК - жертв
блокады Ленинграда. В 1946 и 1948 – когда Вавилов не считался
изобличенным (!), его брат возглавлял АН СССР, а соратники об убитом
ученом могли печатать в СССР самые хвалебные отзывы [это покажется
удивительным, но это так, см.: Берг, 1946, с.с. 209-219] -
историческая периодика АН публиковала довоенные статьи Григорьева
[Формозов, 2004, с.225, ссылки]…
Роман
Жданович
*Наследием
эпохи остается учение А.Эйнштейна (здесь и дал.прим. авт.)
**После
статей С.П.Толстова: «Проблема происхождения индоевропейцев и
современная этнография и этнографическая лингвистика»\ КСИЭ, вып. 1-й,
1946; также: «К вопросу о периодизации истории первобытного общества»\
СЭ, № 1, 1946; «Нарцы и волохи на Дунае»\ СЭ, № 2, 1948; - должных
поставить на место зарвавшихся «коллег», - и в 1950 почти дословно, но
без ссылки цитировавшихся Вождем [И.В.Сталин «Марксизм и вопросы
языкознания», Л., 1950].
·
Вернуться на страничку новостей |
