|
1.Пролог
В 642 году в
битве при Нехавенде легло персидское ополчение, разгромленное
аравитянами, - последние силы Арианы, мобилизованное по всему
государству Сасанидов. Магометане вошли в центр Ираншахра. На сем,
организованное сопротивление Персидской страны окончилось. Оставив
престол, с тысячей воинов шах ЙездижердIII бежал в Маргиану. Здесь, в
Мерве, около 651 года, он будет убит вероломным наместником. Али
ибн-Мухаммад ал-Мадаини – историк, известный в извлечениях Ат-Табари,
рассказывает как шах, быв при жизни огнепоклонником, примирился с
Новой верой за гробом, погребенный Мервским митрополитом Ильей. «Митрополит
Мерва сказал: «Вот убит царь персов, сын Шахрияра, сына Кисры [Хосроя].
А Шахрияр – это сын благоверной Ширин, справедливость которой и
благодеяния к людям её веры без лицеприятия нам известны. У этого царя
христианское происхождение, но говорю о том почете, который приобрели
христиане в царствование его деда Кисры и благоденствие, которым они
пользовались прежде в царствование царей из его предшественников,
когда для нас были построены церкви и наша вера укреплялась. …И вот я
решил построить для него наус и перенести его тело с почестями, чтобы
предать погребению в нём». …Погребли в нём тело и замуровали вход в
него» [«История ат-Табари», Ташкент, 1987, с.30]. Для нас известие
Мадаини важно, благодаря известию Русской летописи, подкрепленному
догадкой современного историка.
…Русская летопись сообщает, как в 1044 состоялось торжественное
перенесение в Киевскую великокняжескую усыпальницу останков князей
Ярополка и Олега – детей Святослава Игоревича, погибших в междоусобной
борьбе, пребывая в язычестве. Теперь - над ними было совершено
посмертное крещение. С позиций греческого богословия, сообщенное
летописцем - бессмысленная нелепость. По Православному вероучению -
даже абортированные младенцы, лично безгрешные, но сохраняя проклятие
«первородного греха» - горят в аду, как некрести, матушка же их -
вовремя принеся священнику (Богу) покаяние и смывшая грех
Св.Причастием, будет блаженствовать за гробом в Раю, созерцая их
мучения и радуясь за свою участь. Названное вероучение звучит
несколько скандально, с позиций - привычных для российской
интеллигенции, оглашавшихся Ключевским и подобными ему масонскими
гностиками недавнего века – самочинными «русскими» историками,
взыскателями некой «христианской нравственности». Но названое –
радость спасенных при виде мук грешников, вполне определенно
подчеркивается Тертуллианом и рядом иных ранних учителей Церкви [см.
Е.В.Афонасин "Античный гностицизм в свидетельствах христианских
апологетов", СПб., 2002 ].
Связано это было с эллинской убежденностью в предопределенности бытия
(«промысле божьем»), очевидной еще для Гомера. И в Византии - даже
детей крестили лишь в отрочестве, как ныне поступают протестанты.
Русская церковь, как известно, смотрит иначе, делая своими членами
новорожденных, под ответственность восприемников. И причины тому –
вполне объективные, проступающие из контекста объективной мировой
истории.
В 1037 византийскими завоевателями упраздняется болгарское Охридское
патриаршество, чьи поставленцы возглавляли прежде Русскую епархию [см.
А.В.Карташев «История Русской церкви», Минск, 2007, т. 1-й]. В Киеве,
Чернигове и Преславе Днепровской (Переяславе) – старших градах
Киевского государства, будущих уделах триумвирата сыновей Ярослава
Мудрого, учреждаются три митрополии Константинопольского патриарха,
тем зафиксировав предстоящее распадение Ярославовой державы. Самими
аборигенами - столицами державы Рюриковичей виделись отнюдь не
удельные города Юж.Руси, но Киев, Новгород и Полоцк - грады, где были
воздвигнуты Софийские соборы (по образцу Константинополя). «Меняется
и сам характер христианства на Руси. Русь была наводнена греческим
духовенством, которое принесло с собой монашеско-аскетическую струю.
Наряду с церквами возникали монастыри, наряду с белым появилось
черное, монашествующее духовенство. При Ярославе «черноризцы почаше
множитеся, и монастыреве починаху быти. …И бе Ярослав любя церковныя
уставы, попы любяше по велику, излиха же черноризце». Так возникло
монашество и церковный «устав», а вместе с ними обрусевшее
христианство Владимира, проникнутое религиозным оптимизмом,
жизнерадостностью, «мирским духом», уступало свое место аскетическому
христианству греков, чуждому «мира», монашеству и черному духовенству»
[ В.В.Мавродин
«Образование Древнерусского государства», Л., 1945, с.367 ].
Начинается «переписывание» русских летописей – удаление из них
известий о догреческом Русском христианстве, а с ним – и о прошлом
русской цивилизации вообще [Карташев, т. 1-й, с.157]. Имеет место
попытка отказа от церковнославянского языка богослужения [Мавродин,
с.367]! Как работали «справщики» - позволяет понять греческая
интерпретация деяний создателя Славянской азбуки. В ХVIII
веке словацкий ученый разыскал фрагменты греческого сказания о
крещении Руси. В 1886 г. В.Э.Регелю удалось обнаружить полный текст
«Обстоятельного повествования о том, как крестился народ россов». В
этом сочинении говорится, как среди россов: «одни лобызали и чтили
[веру] евреев как величайшую и древнюю, а другие ублажали веру персов
и к ней прилеплялись, и другие веру сирийцев [несториан], и иные веру
агарян [арабов]; и было во всех сих величайшее смешение и любопрение
об их учениях и вере». Не было лишь вер Римской и
Константинопольской. Удивленный многоверием своих подданных, князь
Владимир посылает своих бояр в Рим, «чтобы исследовали и обозрели
там все и хорошо изучили их богопочитание». Приняв восторженных
посланцев, князь адресует миссию в Константинополь, «к содержащему
тогда скипетр римский… Василию из Македонии». Вернувшись в Русь,
они говорят: «не отрицаем, что великое нечто и славное мы видели
прежде в Риме, все же виденное в Константинополе поражает ум
человеческий», - чего, к слову, не могло быть ибо латинское
богослужение по величественности и пышности превосходило греческое.
Бояр посылают вновь, «просить архиерея, чтобы тьмочисленный там
народ научил и крестил». Император шлет «некоего архиерея,
славного благочестием и добродетелью, и с ним двух мужей – Кирилла и
Афанасия, также добродетельных и весьма разумных и мудрых, которые
были исполнены не только знания божественного писания, но хорошо
научены были и внешней мудрости, как достаточно свидетельствуют об
этом изобретенные ими письмена. Они отправились туда, всех научили и
крестили и привели к благочестию христиан. Видя же, что народ этот
совершенно варварский и невежественный, названные ученые мужи не
находили возможности научить их 24 [буквам] эллинским, посему…
начертали им и научили их 35».
Имя Кирилла, носимое миссионером, Константин Философ принял лишь перед
смертью, Афанасий как его спутник – вовсе неизвестен [О.М.Рапов
«Русская церковь
I Х
– 1-й\3 Х II
в.в. »,
М., 1988, с.113]. Мы видим фельетон греческого писателя, наслышанного
о русском предании «3-го Крещения» Руси – связывавшего оное с
именем Кирилла Философа. Фельетон довольно поздний, где Рим уже
противопоставлен Константинополю, где в славянской азбуке 35 звуков.
Столько их имел упрощенный болгарский язык, древняя же славянская
речь, звучавшая как в Моравии, так и на Руси, была существенно богаче
[см. С.А.Гедеонов «Варяги и Русь», М., 2004, гл. 9-я], одних только
носовых гласных различая четыре звука. «…Как можно верно написать
греческими буквами Бог, или живот, или зело, или церковь, или чаяние,
или широта, или яд, или юность, или язык и другие подобные слова?»
- отвечает эллинскому фельетонисту Черноризец Храбр [«Родник
Златоструйный», М., 1990, с.145]. «Создается впечатление что автор
был знаком с обстоятельствами создания славянской азбуки понаслышке, а
потому и перепутал имена изобретателей букв, и сами буквы.
Свидетельство Константина Багрянородного подано автором Сказания с
большими купюрами. Практически он использовал только фрагмент о чуде с
евангелием. Ни словом не упоминает он о причинах, вынудивших Василия
Македонянина добиваться дружбы с руссами, покупать у них мир с помощью
дорогостоящих подарков. Сказание носит ярко выраженный прогреческий и
антирусский характер. Если византийцы в нем представлены людьми
смышлеными, изобретательными и добродетельными, то русы – диким,
варварским, невежественным народом, который не может даже усвоить 24
буквы греческого алфавита, поэтому талантливым византийцам приходится
специально для них выдумывать «лишние» 11 букв. Высокомерный тон
произведения выдает его автора – истого представителя византийского
правящего класса. Он с презрением относится к другим народам, и, хотя
признает церковный авторитет Рима, прямо заявляет, что католическая
обрядность не может тягаться с византийской. Для кого и для чего было
создано это сказание? Ясно, что оно не было рассчитано на русов. Более
подходило данное сказание для внутренней пропаганды. Оно возвышало
греков и принижало русских…» [Рапов, с.114]. Странно только, когда
подобного же рода произведения, ставшие нам известны как «русские»
литературные памятники, считаются авторитетными источниками по
отечественной истории.
Наступление идеологическое сопровождалось наступлением военным. В 1036
году - происходит ожесточенный натиск на Киев печенегов [Мавродин,
с.368], прорвавших оборонительную линию «Змиевых валов»,
восстановленную при Владимире. Печенеги были стародавними
византийскими союзниками, и лишь после этого поражения, под ударами
шедших с Востока половцев, они уходят на Балканы, становясь теперь
соперниками и врагами греков. В 1042-1046 годах между христианской
Русью и Византией идет война [см. там же], оставившая мало
свидетельств и источниках.
В книге «Древ.Русь и Вел.Степь» [М., 2001, с.271] названо событие,
плохо отраженное в русских источниках, и не встречающее внимания в
традиционной нашей – «грекофильской» историографии (к каковой
относился, в т.ч., и сам Лев Гумилев, что повышает ценность этого
наблюдения). Именно: в 1043 князь Святослав Ярославич Черниговский -
чьими потомками были Черниговские князья, выходит из повиновения
Царьградскому патриаршему престолу. Он связывается с очень древней
[см. В.Бартольд «О христианстве в Туркестане в домонгольский период»,
ЗВОРАО, т. 8-й, 1893;
О.Бадер и
др. "Мервская митрополия", "Традиции и наследие Христианского
Востока", М., 1996 ]
среднеазиатской православной кафедрой в Мерве, пути куда издавна были
знакомы древнеславянским купцам и наемникам [см.
С.П.Толстов
«Новогодний праздник «каландас» у хорезмийских христиан», СЭ, № 2,
1946 ].
Так получают объяснение последовательные очернения Черниговских князей
- проводимые в русском летописании [А.Л.Никитин «Основания русской
истории», М., 2001, с.с. 410-420]. Дошло оно доныне лишь в версиях,
контролировавшихся соперниками Черниговских князей, потомками
Всеволода Ярославича (отца Владимира Мономаха): волынской Ипатьевской,
ростово-суздальской Лаврентьевской и Новгородской, выполненных
Греко-русским духовенством. Черниговское летописание, к сожалению, до
нас не дошло…
Об нижесообщаемом - ранее я лишь упоминал, без раскрытия [«Нов.Петербургъ»
22.04.10, с.3], намереваясь далее пробел восполнить, ибо любовная
история, имевшая место 1300 лет назад, по-видимому, вызовет интерес
массового читателя, в большей степени, нежели общественно-политические
материалы.
Попытка шаха Хосроя II (Кисры) покарать
полководца стоила шаху не только проигранной войны, но престола и
жизни, и Иран - так и не стал тогда христианским государством,
продолжением Армении, крещеной армяно-персидскими аристократами еще в
IV веке. Возможность к тому по-видимому - после дискредитации
парсийского культа «революционными реформами» мобеда Маздака,
сопровождавшимися «обобществлением женщин» и т.п., - была более
серьезной, чем это видится современным историкам [В.Г.Луконин «Древний
и Ранне-Средневековый Иран», 1987, с.205]. Илья как митрополит Мерва -
сознающий угрозу нашествия рати Магомета и проповедующий среди
окрестных языческих князей, мобилизуя их во Христово воинство,
действительно, упомянут в сообщениях 644 [Б.А.Литвинский, Т.И.Земайль
"Аджина-Тепе", М., 1971, с.122] и 661 [Ат-Табари "История пророков и
царей", Махачкала, 1990, Предисловие] годов, так что рассказ
ал-Мадаини обретает достоверность.
2.У истоков фонтана Бахчисарая
История Византии изучена столь же не полно, как и русская. Построение
«Православного царства» - развернувшееся в царствование Юстиниана
Великого, сопровождалось жесточайшими гонениями против
еретиков-христиан [Н.В.Пигулевская "Сирийская средневековая
историография", СПб., 2000, с.с. 195-197; «История Византии», 1967, т.
1-й, с.с. 270-273]. Столь же сурово расправлялись тогда ромеи с
иноверцами – манихеями [там же, т. 1-й, с.274]. Практически было
искоренено античное язычество – тогда еще весьма многочисленное,
особенно среди знати [там же, с.275], закрыта знаменитейшая
философская академия в Афинах - хотя этот город оставался чисто
языческим [Порфирий (Успенский) "Святыни земли Италийской", М., 1996,
с.44].
Но евреи при Юстиниане избежали расправы [«История Византии», т. 1-й,
с.275]. Вместо них, удар страшной силы был нанесен по «диссидентам
талмудизма» - самарянам, тогда - серьезным иудейским оппонентам.
Самаряне попытались опереться на помощь внешнего противника Империи –
Персидского шаха. Но помощь не пришла [там же, с.277], восстание же
было жестоко подавлено - силами приведенных Юстинианом в Палестину
арабских племен, тогда – язычников, угнавших в рабство сотни тысяч
ромейских пленников.
Грекохристианская традиция литературной полемики с евреями прерывается
в
V
веке из-за Халкидонского собора: когда наступил монофизитский раскол,
объектом полемики стало монофизитство, а не иудейство. «Православная
церковь Византии в эпоху Вселенских соборов ( V
в.) относилась к иудаизму благожелательно »
[ Гумилев,
2001 ,
с.102], - признает благожелательно настроенный к Византии православный
историк-евразиец. Но в
VI -
VII
веках возникает новая волна антииудейских текстов, - причем на сей раз
- это анонимные сочинения либо псевдоэпиграфы [ Г.М.Прохоров
Предисловие переводчика в кн.: Иоанн Кантакузин "Беседа с папским
легатом...", СПб., 2008 ,
с.28], чьи авторы вынуждены скрывать своё имя. Сохранились и известны
нам они плохо, преимущественно в поздних копиях, в составе сборников
составленных в следующие века – иконофилами, видевшими иконоборчество
формою ереси жидовствующих [там же]. В те иконоборческие века
возникает новый род греческой литературы – Палеи, пересказы
Ветх.завета и ветхозаветных апокрифов, - излагающие историю от
сотворения мира, «привязывая» их к новозаветным новеллам [ А.Н.Веселовский
"Мерлин и Соломон", М., 2001 ,
с.753, прим.102]. Прежде, видимо, греческими полемистами в этом
потребности не ощущалось.
На этом фоне имела место история, советским гражданам
известная, преимущественно, по романтическому сочинению «Хосров и
Ширин» Низами, поэта «из солнечного Азербайджана» [Низами Гянджеви
Собр.Сочинений, М., 1985, т. 2-й]. Последнее в СССР - где цвело такое
явление как «кража поэтов», по термину литературоведов
соседнего Ирана, обеспечивало тиражи и гранты (включения в
исследовательские темы).
Но подлинной ее героиней являлась отнюдь не сириянка из Месопотамии
Зайрин (Ширин) - Шахиня Ирана (старшая жена гарема Хосроя). Ею была
царевна Марьям - гречанка, выданная замуж за царевича, возведенного на
престол мечами византийских солдат, любимая его жена, подававшая мужу
разумные советы, но отравленная соперницей.
Свергнутый сыном, Хосров принял смерть после того, как была мучительно
убита на его глазах Ширин, с именем которой связывалась начавшаяся
христианизация Персии. Будучи монофизиткой - она не почитается как
мученица Ортодоксальной церковью, официально, но это весьма
сомнительная «принципиальность», ибо оная не препятствует чтить как
мученика, допустим, и пресвитера Лукиана – создателя византийской
редакции греческой Библии (с которой делался церковнославянский
перевод), бывшего источником ересей Ария и Нестория.
Но убит был шах Хосров отнюдь не из-за ревности сына к мачехе, как об
этом повествует Низами. Поддержанный вельможами Ирана – недовольными
централизаторской «тиранией» Хосроя II , сын
Марьям выступил мстителем за свою мать.
Оригинальная – персидская историография отличается прозаизмом. И она
говорит про старшую шахиню и ее мужа совсем иное, нежели гянджийский
поэт-мистик. «В арабо-персидской традиции (ярче всего у Динавари)
Хосров II прежде всего – завоеватель,
деспот. Он обуян гордыней. Характерна в этом отношении упомянутая у
неск.авторов история с римским всадником, который хотел одолеть
Бахрама Чубину, отнявшего царство у Хосрова. Бахрам рассек его
пополам, а Хосров смеялся: «Он упрекал меня, и мне понравилось,
что он познал тот удар, который победил меня в моем царстве».
Хосров жаждет мести за отца и долго выжидает удобного случая. «Он
захотел начать со своих дядей, Биндоя и Бистама, забыв о помощи,
оказанной ему Биндоем. Злобу против них он копил 10 лет». Его
обвиняют в неблагодарности, в убийстве многих знатных воинов и
вельмож, в том, что обилие собранных им богатств достигнуто «путем
взимания хараджа насильственным сп-бом» (были собраны, в частности,
недоимки тридцатилетней давности), в угнетении подданных, высокомерии,
хитрости… У христианских авторов Хосров совсем другой. Он озабочен
делами христиан и христианской церкви, и в основном под этим углом
рассматривается вся его деят-ть» [Луконин, с.179]. И из персидской
же традиции мы узнаем, как любимица молодого шаха Хосроя Марьям была
убита (отравлена) Зайрин - старшей женой его гарема [А.Фирдоуси
«Шахнаме», 1957-1989, т. 6-й, «Сказ о Хосрове и Ширин», см. коммент.,
с.с. 633-634].
Источником
поэмы «Бахчисарайский фонтан» принято считать Крымское предание о
некой княжне Потоцкой, услышанное автором в Тавриде. Но вместе с ним -
тогда уже, бытовало и этиологическое разъяснение, указующее на его
ложность, приводимое И.М.Муравьевым-Апостолом в «Путешествии по
Тавриде», с каковым был знаком Пушкин. Фонетическое тождество имен в
поэме ближе, чем в персидских повествованиях (Марьям – Мария, Зайрин –
Зарема). Вкупе с точностью схемы «треугольника» (в Х в. еще
сохраняемой Фирдоуси - первым из крупных эпических поэтов, чье
сочинение дошло доднесь, 2 века спустя уже переделываемой Низами),
показывает что Пушкин - может считаться первым, более ранним нежели
Жуковский (1847 г., с немецкого перевода), переводчиком фрагмента
«Шахнаме» (пусть и в «адаптированной» к месту событий форме).
Во-вторых, мог познакомился с ориентальным (возможно сирийским в
оригинале) источником, нам неизвестным вовсе.
3.Судьба Святого Града
В романе
Низами акценты истории царствования Хосроя Апарвеза перевернуты, а
конфигурация «любовного треугольника» изменена, согласно суфийскому
мировоззрению автора. Но известна и опирающаяся на первоисточники – на
историографию Сасанидского Ирана оценка, воспроизводимая в «Шах-наме».
Эта эпопея меж народов Туркестана была популярна, и переводы дастанов
- вошли в тюркские сказания. Так дочь христианского кесаря Маврикия
стала княжной Потоцкой. Слышав его от татар Крыма, такое сказание
использовал А.С.Пушкин [Фирдоуси, т. 6-й, с.634]. В «Бахчисарайском
фонтане» отношение к Зайрин (Зареме) - обратно отношению Низами, и
любовь хана ею изыскивается посредством убийства соперницы. Это -
традиционный персидский взгляд [см. там же, «Сказ о Хосрое и Ширин»].
Император и полководец Маврикий – выдающийся государственный
деятель, при котором завершилась эллинизация синкретической
византийской культуры, известен из сочинения Феофилакта Симокатты. Он
решил задачу, бывшую немыслимой для иных греческих царей – посадил
своего ставленника на трон государства Сасанидов. Одолев в 590-е годы
силами византийцев Варахрана Чубину – спахбеда из парфянского рода
Михранов, претендовавшего на Сасанидский трон [см. Л.Н.Гумилев «Подвиг
Бахрама Чубина», Л., 1962], царевич Хосрой - стал числиться его
приемным сыном. За него и была выдана Марьям, дочь императора.
В 603
бережливый Маврикий, будучи в походе против аваров и славян за Дунаем,
повел войска на зимние квартиры, не раздав, вопреки обычаю, солдатам
вознаграждения. Взбунтовавшиеся воины выдвинули претендентом Фоку –
офицера ромейской армии, человека, отвратительного и как человек, и
как государственный деятель.
Полководец бежал в Константинополь, но жители столицы не менее солдат
были развращены подачками предшественников и недовольны кесарской
бережливостью [см. Пигулевская, 1946, с.166 и дал.], их продержки
кесарь не получил. Напротив, его обвинили в приверженности древней
Маркионовой ереси [там же, с.177], и столица восстала против
императора. Помянутый Маркион
«…написал
большой трактат о Ветхом и Новом заветах, доказав очень
квалифицированно, что Бог Ветхого и Бог Нового заветов это разные боги
и что, следовательно, христианину поклоняться Ветхому завету нельзя
[ссылка: Арсеньев, 1909, т. 1-й, с.87]. А т.к. поклонение Богу Ветхого
завета вошло в обиход, то б.ч. церковников его не приняла, но церковь
разделилась на две части – маркионитов и противников Маркиона.
Победили тогда, во
II
в., маркиониты… »
[Л.Н.Гумилев «Конец и вновь начало», М., 1994, с.219]. Но это было до
зачисток западных общин гонениями эпохи Марка Аврелия. После же них, «в
III
в. дуалистов одолели сторонники монизма. Маркиона объявили
последователем Сатаны и не признали его учения. Церковь его низвергла,
а книгу его подвергли осторожному замалчиванию – самое страшное, что
м.б. для ученого. Просто на эту тему считалось неприлично говорить.
Восстановил систему доказательств Маркиона только один немецкий ученый
– Доллингер, который из разных текстов собрал аргументы Маркиона,
доказывающие, что Бог Нового и Бог Ветхого заветов – это разные боги,
противостоящие один другому, как добро и зло »
[там же, с.219]. Изменение взглядов Церкви сквозит в изменении
отношения к Посланию Варнавы [Н.И.Сагарда, А.И.Сагарда «Патрология»,
2004, с.с. 129-131] – ныне «неканоническому», но в древности
включавшемуся в Апостол, иудохристианскому терминологически (из-за
происхождения автора и его учеников), но «антисемитскому» по
содержанию [см. там же, с.с. 124-125].
Больной старец, надломленный потерей сторонников, Маврикий
бежал из столицы морем, но был остановлен штормом на островах
Мраморного моря. Там он был схвачен и выдан самозванцу - убитый после
того, как на его глазах приняли смерть пятеро царевичей.
В Иране по шахскому тестю был объявлен общегосударственный траур.
Хосрой начал войну - под предлогом мести за приемного отца. Едва ли
месть – была здесь лишь фигурою дипломатической речи, как это пишут
историки: Марьям была любимой женой шаха. Во всяком случае, историки
отмечает особенность, отличавшую кампании Хосроя II
против Византии - от таковых, ведшихся предшественниками. Если ранее
персы приходили на земли Леванта для разрушения вражеских крепостей и
наложения дани – грабежа богатых сирийских городов, то теперь - имеет
место планомерное завоевание, присоединение захваченных территорий к
державе Апарвеза.
Западные авторы видели в этом путь к восстановлению былой державы
Ахеменидов (включавшей всю Азию до Большого Кавказа и Балканский п-в
до Аттики и Пелопоннеса). В 607-618 годах азиатские и африканские
провинции Византии были завоеваны персидским войском. И сокрушительный
успех его наступления обеспечивала 5-я колонна - еврейская диаспора
царства греков [Гумилев, 2001, с.102].
Низвергая язычество, император Константин и
императрица-мать Елена отменили эдикты Адриана, со времен Второй
Иудейской войны запрещавшие проживание иудеям в Элии Капитолине
(Иерусалиме). Но как раз при них, в христианизируемой Империи, среди
Греко-римского населения сложился обычай – переселяться из своих
ветхих полисов в «святую землю». «Святая земля после реставраций
Константина и Елены стала резиденцией многих любителей монастырской
жизни не только восточных, но и западных из высшего римского общества»
[А.В.Карташев «Вселенские соборы», Минск, 2002, с.167]. И она
превратилась тогда в «греческую страну», подобной Александрии
Египетской… Теперь, жители взятых городов - будут проданы в рабство
еврейским торговцам, прочее население уведено в Персию. И
Иерусалим - Хосрой Апарвез отдает обеспечивавшим движение персидских
войск, поднявшим в городе мятеж и открывшим ворота крепости, ударив в
спину христианского гарнизона, иудеям [А.Дворкин "Очерки по истории
Вселенской православной церкви", Ниж.Новгород, 2005, с.с. 482-484].
Церкви Палестины будут срыты до грунта
(современные ее храмы – новоделы), за одним исключением. Завоеватели
пощадили Рождественскую церковь в Вифлееме, которую защитили портреты
магов на фресках. Здесь мы зададимся интересным вопросом: Почему?
Персы были фетишистами? Нет! – напротив, среди религий мира
маздаяснийская - наиболее философская и абстрактная. Этим она
превосходит не только Христову, но и Магометову религию, и даже
марксизм! Среди раннехристианских святых имеются этнические персы, их
изображения - наверняка имелись на фресках иных церквей, что те отнюдь
не спасло. Кто может, пусть даст свое объяснение, но у меня оно
простое. В тот век оставалась известна не иудаизированная история
возникновения христианской общины [см. С.Лёзов «О
непроисхождении христианства из иудаизма», «Библия.
Литературоведческие и лингвистические исследования», 1999, вып. 3-й].
И Шахрвараз с Шахином исходили из этой, доиудейской истории
Христианской религии. Свидетельства ее в источниках заметны. «Известные
новейшие теории относительно Древне-Христианской истории основываются
на предположении о всецелом перерыве и полной разобщенности в духовной
и интеллектуальной жизни перво-христианства и Церкви века, так что
Церковь времен Иринея Лионского в наиб.жизненных пунктах, как в
учении, так и в практике находилась якобы в прямом контрасте с
Церковью времен ап.Иоанна», - признает учитель патриарха Алексия (Ридигера)
[Сагарда, с.233].
4.Судьба Вечного Града
Шахские симпатии к агентуре полководца Шахрвараза продолжались недолго.
Ширин исповедовала монофизитство, дочь императора-ортодокса
тоже близка была к этой конфессии [см. Луконин, с.183]. И под влиянием
шахинь-христианок из завоеванного персами Иерусалима евреи были
изгнаны, а местное управление - перешло к монофизитам, ибо как
христианские диссиденты, они были более серьезным врагам
императора-халкидонита, нежели евреи [Дворкин, с.494]. Как писал тогда
- когда персы сносили до фундамента православные церкви Палестины -
Антиохийский монофизитский патриарх Александрийскому предстоятелю: «мир
возрадовался в мире и любви, потому что халкидонская ночь миновала»
[там же, с.495]. Угнанным Шахрваразом в плен иерусалимским христианам
было роздано 30 млн. дирхемов, гарантией же лояльности их - стала
святыня, Древо Креста Господня, увезенное греками из осажденного
Иерусалима, но не минувшее войск шаха в Египте - укрытое там, под
Александрией, но тем не менее, отысканное захватившим город
полководцем Шахином и вывезенное в Иран [А.И.Колесников "Иран в начале
VII в.", "Палестинский сборник", вып. 22-й, 1970, с.с. 132-133].
Положение Греческого царства было тогда критическим. Персидское войско
вышло к Эгейскому морю, взяв в 616 Халкидон. А через Балканы - по
Константинополю в 626 удар нанес Аварский каган, недавний союзник
византийцев. С этим царством – связана гибель древнейших государств,
известных как славяно-русские, о которых сохранились упоминания
источников, как о таковых. И по тяжести – аварское иго сравнимо было с
игом хазарским, хотя и порождено разными причинами. Менандр пишет: «Движение
аваров против склавинов было следствием не только посольства Кесаря
или желания хана Ваяна изъявить ему благодарность за оказываемые ему
ласки, оно происходило и из-за собственной вражды Ваяна к склавинам.
Ведь перед этим вождь аваров отправил посольство к Добриту и к
важнейшим князьям склавинского народа, требуя, чтобы они покорились
аварам и обязались платить дань. Даврит и старейшины склавинские
отвечали: «Родился ли на свете и согрелся ли лучами солнца тот
человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашею землею,
но мы чужею привыкли обладать. И в этом мы уверенны, пока будут на
свете война и мечи». Такой дерзкий ответ дали склавины, не менее
хвастливо говорили и авары. Затем последовали ругательства и взаимные
оскорбления, и, как свойственно варварам, жестокими и напыщенными
словами они возжигали взаимный раздор. Склавины, не будучи в силах
обуздать свой гнев, умертвили посланников аварских. Об этом поступки
Ваян узнал от чужих» [Кобычев, с.84].
Славяне эпохи русского летописания – были племенами, уже не юношеского
возраста, находившимися в стадии надлома (отхода от «спорта высших
достижений» в этно-политическом масштабе), и поражение от хазар
возможным стало по внутренним причинам. Славяне VI века – пребывали в
акматической стадии этногенеза. Разгром, которому подверглись они
тогда от авар, наглядно величает ту силу, что обрушилась с востока. «Владетели
антские, - пишет византийский историк Менандр, - были приведены в
бедственное состояние и утратили свои надежды. Авары грабили и
опустошали их землю. Угнетенные набегами неприятелей анты отправили к
аварам посланником Мезамира, сына Идаричева, брата Келагастова, и
просили допустить выкупить некоторых пленников из своего народа.
Посланник Мезамир, пустослов и хвастун, по прибытии к аварам закидал
их надменными и даже дерзкими речами. Тогда Котрагиг, который был
связан родством с аварами и подавал против антов самые неприязненные
советы, слыша, что Мезамир говорит надменнее, нежели приличествует
посланнику, сказал Кагану: «Этот человек имеет великое влияние между
антами и может сильно действовать против тех, которые хоть
сколько-нибудь являются его врагами. Нужно убить его, а потом без
всякого страха напасть на неприятельскую землю». Авары, убежденные
словами Котрагига, уклонились от должного к лицу посланника уважения,
пренебрегли правилами и убили Мезамира. С тех пор больше прежнего
стали авары разорять землю антов, не переставая грабить ее и
порабощать жителей». Вслед за антами авары, которые к этому времени
проникли в Паннонию и обосновались там, напали на склавинов, о чем
сообщает всё тот же Менандр» [там же, с.86].
Авары (обры) - отюреченые арийцы Сред.Азии принесли в Европу такое
техническое достижение как стремя и соответственно – тяжеловооруженную
рыцарскую конницу с длинными копьями, при поддержке легкоконных
стрелков - несокрушимую против любых полевых войск того века. Пройдя
Дон и Днепр, обры вступили в союз с греками. Греки переправили тех
через Дунай - обрушившихся на славянские народы, и по существу,
аварский погром - спас тогда византийцев. В западнославянских языках
слово Обр осталось в значении – исполин, великан. «А.Л.Погодин
выделил целый ряд топонимов с корнем обр, разбросанных на огромном
пространстве от Переяславской области на востоке и до реки Варты и
Балтийского моря на севере и западе» [там же, с.86], показывая
границы державы обров.
«Владетели антские, - пишет византийский историк Менандр, - были
приведены в бедственное состояние и утратили свои надежды. Авары
грабили их и опустошали их землю» [там же, с.83]. Когда греки и
авары заключили договор, установив, что «Истр является их
пограничной рекой, …против славян давалось право переходить эту реку»,
- говорит Феофилакт Симокатта [там же, с.85].
С той поры, после похода в 602 году обрского полководца Апсиха, имя
этого народа - славянского народа антов (вентов: восточной ветви
вятичей), пропадает со страниц источников [там же, с.87]. «Си же
обри воеваху на словенех и примучиша дулебы [волынян], сущая словены,
и насилье творяху женам дулебским: аще поехати будящее обърину, не
дадяше въпрячь коня или вола, но веляше въпрячи три ли, четыре ли,
пять ли жен в телегу и повести обърина, и тако мучаху дулебы», -
вспоминает о том Повесть Временных лет.
«…Уже из старины венеды употребляются гуннами (читай авары. – В.К.)
как «бефульчи», так что, когда гунны отправляются в поход против
какого-нибудь народа, сами они становятся перед лагерем, а сражаться
должны были венеды. …Каждый год гунны приходили к славянам, чтобы
провести у них зиму, они брали тогда жен и детей и пользовались ими, и
к довершению остальных насилий славяне должны были платить гуннам дань»,
- сообщает в сер. VII в. Фредегар в «Истории
франков» [там же, с.85].
И теперь, в союз с аварами - против греков вступил шах Хосрой, что не
оставалось секретом и для Киевского летописца. «В си же времяна
быша и обри, иже ходиша на Ираклия царя и мало его не яша [едва не
взяли]», - говорит ПВЛ.
Персы - снабдили авар осадной техникой. Данники Кагана - славяне
вынуждены были служить ему флотом с экипажами и морской пехотой,
приступая к греческой столице. В дальнейших цитатах, не следует
обращать внимание на термин «однодревка», как переводится в
советских изданиях (по аналогии с лодками разных ирокезов…) греческий
термин «моноксил». У греков – речь велась о больших –
полновесных кораблях, у которых цельное древо служило лишь основой
(«килем»), борта же – нашивались на много досок вверх [см. К.С.Бадигин
“По студеным морям”, М., 1956].
В Пасхальной Хронике VII в. рассказывает как
«во время неудачной осады Константинополя отряд славян, воевавший
на лодках-однодревках и потерпевший поражение от греков, был затем
вырезан озверевшим от неудачи Каганом. После этого другие славяне,
находившиеся в войске авар, «увидев происходящее, оставили лагерь,
удалились, и тем заставили проклятого Кагана следовать за собой»»
[Кобычев, с.86]. Тифлисская рукопись 1042 года из архива Мцхетского
собора, чей автор излагал события на основании греческих сообщений (с
первоисточников того языка), опубликованная в 1908 году, раскрывает
подробности этой кампании: «Хаган причалил к Константинополю и
осадил его с суши и с моря. Воины его были мощны и весьма искусны. Их
было столь много, что на одного царьградца приходилось 10 русских.
Тараны и осадные машины стали действовать. Хаган требовал сдаться,
оставить ложную веру во Христа. Однако угрозы его не подействовали, а
только подняли дух горожан. У стен города произошла страшная свалка.
Свобода Царьграда уже висела на волоске. Между тем патриарх Сергий
[610-639] послал кагану огромную сумму денег. Подарок был принят, но
свобода обещана была лишь тому, кто в одежде нищего оставит город и
уберется куда хочет. Но опять появилась помощь Влахернской Богородицы.
Ираклий прислал с востока 12 тыс. воинов, которые, будучи
вспомоществуемы Матерью Иисуса, не допустили город до падения. Хаган
осаждал город «с предшествующей субботы дня Благовещания
[24.03.626]», делал ожесточенные приступы, бил стены города
таранами, но напрасно: Влахернская Богородица оказалась непоколебимой;
и воины ее сломили мужество хагана и его ратников. Наконец, русские,
потеряв надежду взять город, сели в свои «моноксвило» и вернулись
восвояси. Ираклий, который в это время оборонялся от персов на реке
Фазисе, был обрадован уходом русских». В примечании на стр.350
сказано, что «этот день назначен праздником в память избавления от
нашествия варваров». …Любопытно, что о буре, разметавшей ладьи
руссов, не сказано ни слова» [С.Лесной «Откуда Ты, Русь?», 1995,
с.с. 82-83].
Так зародился праздник, ныне известный как Покров Богородицы
(разумеется, в его русской «версии» ничего общего не имеющий с
действительностью).
В следующем году – на столицу греков двинулись регулярные войска
Персидского царства, решавшие задачу своего государства, недоступные
такой случайности как подкуп алчного до золота наемника-варвара.
5.Судьба Царства
Сменивший Фоку император Ираклий, вновь вверив столицу патр.Сергию, с
флотом и войском на борту ушел в северо-восточные пределы империи, для
удара по врагу с тыла. Навстречу ему - через Дербентский проход
вторглись союзные тюрко-хазарские орды. Но боевые действия не привели
к успеху. Весь расчет оставался на неустойчивость шахского
правительства, на внутренний развал противника.
Спасен был кесарь роковой для персидского шаха случайностью.
Охладев к старым союзникам, возлюбленный Ширин отстранил от
командования и арестовал полководца Шахина, а в Малоазийскую армию -
теперь посланную завершить войну, захватив вражескую столицу, послал
секретный приказ - обезглавить Шахрвараза. Перехваченный ромеями, он
был передан полководцу. Сирийский анонимный хронист так рассказывает
об этой осаде Константинополя: «…теснили его в течение девяти
месяцев, в то время как император Ираклий находился в городе, а был он
в затруднении от персов. После того, как восстали персы на своего
царя, они заключили мир с Ираклием по следующему поводу. Когда был
обвинен Шахрвараз, военачальник, что он, де, оскорблял царя, называл
его высокомерным и дурных обычаев, прославляющимся чужими победами,
Хосрой же написал Кардигану, военачальнику, бывшему с Шахрваразом,
чтобы он схватил Шахрвараза и снял ему голову. Посол, везший письмо,
когда достиг Галатии, был перехвачен ромеями, которые поверили тому,
что было с ним, перевезли его [морем, мимо осаждавших крепость
сухопутных войск] связанным и отослали императору Ираклию. Так он
прибыл в столицу, что не заметил этого никто из осаждавших персов.
Когда Ираклий точно узнал от посланного причину, по которой он был
послан, он тайно послал к Шахрваразу и клятвенно уверил его, что
призывает его по причине, касающейся его. Он пришел к нему, и Ираклий
показал Шахрваразу писание Хосроя к Кардигану, привел вновь посланца и
поставил его перед ним, а когда Шахрвараз увидал его - он узнал его.
После того, как он прочел писание и узнал от посланца подробности, он
вышел от Ираклия и отправился в лагерь и стал думать, что ему следует
делать» [Н.В.Пигулевская «Византия и Иран на рубеже VI и VII
веков», М.-Л., 1946, с.267].
Спахбед оказался хитрее казненного некогда Дарием Великим сатрапа
Оройта [см. Геродот «История»]. Он внес в шахскую грамоту, в
дополнение к своему, имена начальника штаба Кардигана и 300 своих
офицеров, запечатал ее, после чего предъявил военачальникам и огласил
перед войском. Прообраз этой сцены увидеть можно в истории,
рассказываемой «Шахнаме» (т. 5-й), где Бахрам Чубина, вместо награды
за выигрыш войны с Тюркютским каганатом получив шахский приказ о
снятии с должности и издевательский дар - женское платье, обрядившись
в него, строит войско для «прощания» - известив о шахской воле. Тогда
воины взбунтовались и выступили против отца Хосрова II
– шаха Хормизда.
6.Судьба Царицы
Персы давно возмущались шахом - внуком тюрчанки и другом христиан. И
теперь главные военные силы Шахства взбунтовались вновь. Покинув театр
военных действий, они повернули оружие - внутрь страны. «…Как было
прочитано начальникам, сказал Шахрвараз Кардигану: «Хорошо, ты это
сделаешь?.. Что ты скажешь? А вы, о начальники, что вы скажете?».
Начальники же исполнились гнева и начали бесчестить Хосроя и поносить
его. Было решено между ними, что они заключат мир с Ираклием и дадут
ему то, что он у них просит, и что он будет им союзником в уничтожении
Хосроя. Они послали к Ираклию и заключили с ним соглашение и мир, и
дали ему заложников для укрепления договора, который был между ними,
которых сам царь избрал из сыновей и братьев персов. Среди них был сын
Шахрвараза. И был договор, что персы уйдут от города, оставят его»
[Пигулевская, 1946, с.268].
В тот год, одолев укрепления Дербентского прохода, в Иранские владения
вторглись тюрки Западно-Тюркютского каганата, союзные грекам.
Персидский гарнизон из сотни стрелков, запертый в замке Дербента и
удержавший его, ничем не смог помочь агванским ополченцам, бежавшим с
Дербентской стены, преграждавшей путь [Л.Н.Гумилев «Открытие Хазарии»,
М., 1966, с.84]. Историк Моисей Кагантваци, наблюдавший разгром города
со стен Дербентской цитадели, описывает его падение: «…Гайшах
[наместник из агванских князей] увидел, что произошло с защитниками
великого города Чора и с войсками, находившимися на дивных стенах, для
построения которых цари персидские изнурили страну нашу, собирая
архитекторов и изыскивая разные материалы для построения великого
здания, которое соорудили между горой Кавказом и великим морем
Восточным… Видя страшную опасность со стороны безобразной, гнусной,
широколицей, безресничной толпы, которая в образе женщин с
распущенными волосами устремилась на них и, как хищные волки,
потерявшие стыд, бросились на них и беспощадно перерезали их на улицах
и площадях города. Глаз их не щадил ни прекрасных, ни милых, ни
молодых из мужчин и женщин; не оставлял в покое немощных, безвредных,
изувеченных и старых; они не жалобились, и сердце их не сжималось при
виде мальчиков, обнимавших зарезанных матерей; напротив, они доили из
грудей их кровь, как молоко. Как огонь проникает в горящий тростник,
так входили они в одни двери и выходили в другие, оставив там деяния
хищных зверей и птиц» [Л.Н.Гумилев «Древние тюрки», М., 1993,
с.194]. За Дербентом, защитники так же бежали из Партава – столицы
Агвании и скрылись в горах, но хазары настигли их у селения
Каганкатуйк и частью убили, частью пленили. Затем они «окружили и
осадили изнеженный, торговый, славный и великий город Тифлис» [там
же]. Здесь к осаждающим присоединился Ираклий. Но «персидский
гарнизон держался в Тбилиси стойко. Храбрый царь Стефан делал
ежедневно вылазки и хотя сложил свою голову, но его сподвижники не
собирались сдаваться. Ни то, ни другое войско не шло на приступ.
Ираклий берег своих людей, джабгу жалел своих, и после двухмесячной
осады хазарское войско ушло, обещая вернуться будущей осенью. С
Ираклием остался отряд в 40 тыс., во главе которого джабгу поставил
сына Бури-шада [принца-Волка]» [там же, с.195]. Но и они, как
свидетельствует Феофилакт Симокатта, «начали малопомалу утекать, и,
наконец, все, оставив его, возвратились» [там же]. «Ираклий
…осенью 627 снял осаду и двинул войска в головокружительный рейд по
тылам противника. Отступив на запад до Ахалцыха, он повернул на юг и
пересек Аракс выше Двина. Оттуда в обход оз.Урмия он вышел к Тигру
около развалин Ниневии». [там же]. При этом «множество
персидских войск было разбросано на западе – в Сирии, Палестине и
Египте» [Пигулевская, 1946, с.268], - комментирует события
Сирийский аноним. Хосрой выслал войско, какое смог собрать, с
полководцем Рузбиханом. «Когда услыхал Рузбихан, что Ираклий
прибыл, он поторопился встретить его у реки в земле Ассирии,
называемой Заб. Произошла жестокая битва, персы повернули спины, и
были убиты многие из них. Был убит военачальник Рузбихан, и овладели
ромеи его лагерем. Когда услыхал царь Хосрой, что разбиты его войска,
он бежал из столицы и оставил кладовые и все свои сокровища. …За ним
следовал Ираклий и вошел в его крепости, хватал и грабил всё, что мог
в царских дворцах, а крепости жег огнем» [там же, с.269].
Западная столица Ирана вскоре пала. Сие еще отнюдь не вело к
поражению. Ктезифон трижды ранее захватывался римлянами: в 116
Траяном, в 164 Марком Аврелием, в 198 Септимием Севером [Р.Фрай
«Наследие Ирана», М., 1972, с.259]. Шахи оставляли «денежную страну»
Месопотамию и вели из восточных своих провинций надежные – коренные
иранские войска, готовые сражаться за добычу и славу. И одержав победу
- Ираклий осмотрительно отвел армию на свою базу в Армении.
Осторожность целиком мотивировалась событиями этой Мировой войны,
шедшими на далеком Востоке: начавшимся наступлением сил
Восточно-Тюркютского каганата, союзного персам, грозившим покончить с
союзниками Византии – Китаем и Западно-Тюркютским каганатом, в
частности, с оперирующими в Закавказье хазарами, оставив императора
без союзников [Гумилев, 1993, с.с. 195-206]. Но наступление
Кат-иль-Хана, последнего государя 1-го Тюркютского каганата, Шаха не
спасло.
Кават Шируй, сын Марьям, «был заключен в тюрьму своим отцом. Узнав
о бегстве своего отца от Ираклия, он вышел из тюрьмы» [Пигулевская,
1946, с.269]. Дальнейшее требует наших пояснений. В европейских
источниках Персия обычно представляется восточной деспотией.
Практически, в наших категориях – ее трудно назвать не то, чтобы
абсолютной монархией, но и монархией вообще. Де-факто это была
аристократическая республика с «пожизненным президентом», чья власть
ограничивалась сильней, нежели кесаря греков. Шах-ан-шахи добивались
повиновения, лишь лавируя между группировками духовных и светских
князей.
И теперь, окружавшие Хосроя вельможи - низвергли «царя царей» и
предали его суду. Царский совет приговорил Шах-ан-Шаха к казни.
Хосрой Апарвез был убит - после того, как христианка Ширин, старшая
шахиня гарема Хосроя - была замучена на его глазах. С кесарем ромеев
Ираклием был заключен мир, отдавший ортодоксам все завоевания,
сделанные ранее Хосроем (включая Древо креста Господня).
Спустя полгода воцарившийся сын Марьям умирает, как будто, от яда [Фрай,
с.326]. Малолетний Ардашир - внук кесаря Маврикия будет убит
Шахрваразом, получившим от Ираклия войска для завоевания власти.
Полководец убил своего былого соратника Кардигана, воцарившись на
Сасанидском троне, но и сам - вскоре оказался низвержен и погиб [Пигулевская,
1946, с.272].
Ослабленное
вековой смутой, растерявшее в междоусобных боях профессиональных
воинов Иранское государство – досталось в руки аравийских магометан. В
странах Леванта воцарилась вера пророка Магомета.
Так проходит мирская слава…
Р.Жданович
·
Вернуться на страничку новостей |
