|
Теперь
только разглядел он, что возле огня сидели люди и такие смазливые
рожи, что в другое время, Бог знает, что бы не дал, лишь бы
ускользнуть от этого знакомства (Николай Гоголь)
Так,
вынесенным в этот заголовок названием, был наречен один из очерков
сборника профессора Петербургского ун-та Тадеуша Зелинского «Из жизни
идей», должный обеспечить книге успех, и обеспечивший его – когда лишь
в нач. ХХ века она, в большой своей части – скучное изложение азов
словесности классического антиковедения, переиздавалась 4 раза.
Мировоззрение древнего грека – было лишено и тени того, чему посвящены
толстенные талмуды сочинений интеллигентов века сего, начиная с
Василия Великого (отвергнутого совратителя Юлиана Апостата) [см.
Т.Сидаш "Император Юлиан", в кн. Имп.Юлиан "Сочинения", СПб., 2007] –
потребности в теодицее, в «оправдании божества» в несправедливостях
мира, в том, что в еврейских учениях решаемо через миф о «первородном
грехе». «Олицетворения смертных грехов» - так можно называть
олимпийских персонажей сочинений Гомера и Гесиода, обвинения которых в
«богохульстве» раздавались впоследствии из уст Платона и иных «еллинских
пророков».
При этом,
свои моральные нормы, малопонятные ныне, у греков были, и гораздо
более строгие, нежели у адептов авраамических культов, - вменявшиеся
объективно (независимо от наличия\отсутствия умысла) и не подлежащие
«возмещению». Судьба Тантала, Эдипа, Ореста, рисуемая мифами, это
наглядно иллюстрирует. Со временем мировоззрение гуманизировалось, и
уже Эсхил плохо понимает, что в мифе Орест несет кару не за
матереубийство, а за превышение (пусть и вынужденное: ответственность
наступает объективно) обычного права кровной мести: по оному,
применяемому формально, смерти подлежали отец, братья и прочие родичи
Клитемнестры, но не она сама. К V веку, вытесненный регулярным
судопроизводством, институт стал уходить в прошлое.
Даже в IV -
III в. до н.э. – в очень плохое время еллинской цивилизации, трудно
представить, чтоб Авраам, готовый кормить своего б-га мясом первенца,
из нечестивца и богохульника мог бы стать героем в глазах мифологии
греческой. Но эгоизм Зевса, мстительность Геры, сластолюбие Посейдона,
сладострастие Афродиты, завистливость Аполлона, гордыня Афины (2
последних, к слову, единственные божества к которым Гомер испытывает
почтение, хотя Аполлон у него – троянский бог) отнюдь не видится
грекам аморальной. Греки своих «злокозненных» богов любили (как
это далеко от иудейской «б-гобоязливости»!) – вполне искренне
[см. С.Я.Лурье "Геродот", М.-Л., 1947], что свидетельствует тот
эстетизм, та тщательность проработки, с какой их мастера вырезывали и
(как можно предположить, ибо живопись не сохранилась) живописали их
образы!
И, отметим
особо, именно оные черты – отвечают образу поведения человека
персонифицированного, формируемого цивилизацией двух последних
тысячелетий.
Обычаи – не
«символ веры» (формально никогда не создававшийся), но обычаи греков -
включали такое действо, как прибегание к помощи богов в деле магии и
колдовства. Греки были богопочтительны, и идей
(характерно-индоевропейских идей) римлян, кельтов, персов – что
божество вторично по отношению к магу, среди них не было. Отсюда
археология принесла нам множество артефактов – свинцовых таблиц,
безлунными ночами оставлявшихся эллинами (преимущественно ионийцами,
особенно афинянами) на кладбищах. Там, где христианин писал
обязательства перед Диаволом, и, расписавшись (иногда для вящей
убедительности кровью), нес пергамент с грузилом в ближайший омут (где
водятся черти, отнесущие грамоту шефу), греки оставляли прошения к
любимым – но грозным божествам, на свинцовых пластинах, в священном
для себя месте – на могилах покойных соплеменников.
Обращения –
подобно большинству расследованных церковным и государственным
следствием обращений русских «душепродавцев» эпохи Российского
государства, отличаются бытовой приземленностью: Геката, «свяжи»
имярек, - и эмоциональное описание картины, рисуемой воображению
молитвенника!
Такие
прошения – об осмеянии оппонирующего адвоката, расправе над
разлучницей, подножке сопернику на ристаниях (его коням) – составляют
99 % обращений. Где проситель идентифицируем – им чаще оказывается
женщина. Объектом обращений – являлось преимущественно божество
ночное, Геката, которой подведомственны были акты действия, сокрытые
во мраке.
Это, –
заметим! – отнюдь не было магией, не «выкуп» деяния, как оное
выкупается у «врага рода человечесткого» средневековыми
душепродавцами и современными «сатанистами». Это только Враг никогда
не оказывает никаких услуг даром [М.А.Орлов «Исторiя
сношенiй человека с дьяволомъ», СПб., 1904, с.39]! Здесь же перед нами, в
буквальном смысле, теофильское прошение - молитва, – термин,
восходящий к индоевропейскому mei- (месить, в смысле - соединять), в
далеком прошлом служившему именем абсолютного Космического божества
(Млечный Путь – наименование Галактики, видимой Вселенной), в своей
благостности противопоставляемого невидимым духам мира*.
В последние
века до н.э. – расширение кругозора толерантных в вопросах
богопочитания эллинов, сопровождалось расширением не столько
репертуара ходатайств, сколько адресатов. Гекату вытесняют
экзотические египетские и сирийские божества – как считалось, и видимо
не без оснований, более эффективные - в области козней против
представителей рода людского. Почетное место среди них заняло грозное
Абрайское (еврейское: от ибрим-, бывшего племенным наименованием
евреев в эпохи Авраама и Моисея) божество.
Возможности
Ягве - как кознодея, эллины оценили - очень быстро!! Переведенным в
III в. до н.э. Свщ.Писанием ревнивого б-жества абрайского племени [Септуагинта]
вывод, женами и девицами получаемый эмпирически, подтверждался
формально – для мужей эллинских. И потому, уже в Евангелии,
упоминается о приходивших на поклонение в Иерусалимское капище
ветхозаветного культа еллинах.
Это –
объяснение массового, «общенародного» распространения авраамических
культов (среди людей, в массе невежественных богословски и крайне
приземленных граждански), вытеснивших древние племенные культы, прежде
всего - в Греческой части Эллинистической Ойкумены, произошедшего в
полиэтничных бюрократических империях 1-го тыс. н.э. – оставлявших
гражданам лишь роль покорных обывателей.
***
«Вишь,
какое диво!» – подумал кузнец, разинув от удивления рот, и тот же час
заметил, что вареник летит и к нему в рот и уже вымазал рот в сметане.
Оттолкнувши варение и вытирая губы, кузнец начал размышлять о том,
какие чудеса бывают на свете и до каких мудростей доводит человека
нечистая сила, замечая притом, что один только Пацюк может помочь ему.
«Поклонюсь ему еще, пусть растолкует хорошенько… Однако, что за чорт.
Ведь сегодня голодная кутья, а он ест вареники, вареники скоромные!
Что я, в самом деле, за дурак: стою тут и греха набираюсь! Назад!..» -
и набожный кузнец опрометью выбежал из хаты. (Николай Гоголь)
Не был
исключением и культ Христа Бога, хотя те именно обращения, что чаще
адресовались Ягве, Ему адресовать как бы и неприлично (как Зевсу –
адресуемое Гекате).
Дары,
первоначально получаемые верными на руки, используемые за трапезой всю
неделю, с сер. 1-го тыс. от Р.Х. у греков начинают храниться лишь в
дарохранительницах священников. Понять, почему стало так, позволяет
обычай, практиковавшийся на Руси, следствием которого стало
чрезвычайное сокращение причастия для мирян – урезанного до одного
раза в году, в соединении с отчетом в проделанной греховной работе за
весь год («исповедью»). Ведь откуда допустим появилось
средневековое выражение, известное в передаче иностранцев, нам
кажущееся нелепым (и напрасно!): «бьет – значит любит»? Вопреки
досужему заблуждению, на Руси поводы к битью женщины были строго
регламентированы, и одним из очень немногих таковых (наряду, например,
с кликушеством –эмоциональным шоком, где побои были методом вывода из
оного), было чувство любви («Вражьей Силы») – эмоционального
влечения к ней. В повседневности оно (среди образованных городских
сословий, руководствовавшихся книжными римскими обычаями и
Номоканоном) – считалось, возникать было - не должно. Его появление –
могло быть лишь результатом приворота, практиковавшегося именно
женами.
Не случайно,
в русском языке – формировавшемся под влиянием византийского обычая,
корневая группа Л-Б приобрела современное значение, чуждое славянскому
терминологическому фонду, лишь под влиянием семитических языков
[Т.А.Шумовский "Странствия слов", СПб., 2004, с.78]. Либертас (лат.) –
это божество свободы, а не эроса! И в древнерусском законодательстве
не было термина «любодеяние» - был термин «смильное» (в
том же значение), а в польском значение слова милость(любовь)
сохранено доныне.
На Руси –
Дары использовались для изготовления приворотного зелья (разводя в
вине). Ныне, – неисповедимы пути Господни! – традиция реанимируется,
как обычай совместного причащения новорусских любовников, совместного
попрания «таинства брака»… И церковнославяноязычные интеллигенты -
начитавшиеся «святоотеческой» византийской борзописи безродные
космополиты, вроде священников-эмигрантов Шмеммана, Мейендорфа,
профессуры Свято-Булгаковского б-гословского института – и следующего
оным россиянского «священства», попирая установления Русской церкви
эпохи Синодального «пленения», плохо представляют, что
«восстанавливают».
Если
древнерусский поп был богопочтителен (вроде Никона и Аввакума и людей
их раннего кружка) и следил, дабы паства не кощунствовала, его
объегоривали – вынося из церкви Причастие во рту [упомянуто в
радиопередаче свщ.Г.Митрофанова: сам бы не догадался!]. И надо
полагать, ДЕЙСТВОВАЛО, судя по тому что независимо от еллинов – и не
подумавших брать пример с латинян, сокращая Причастие и соединяя его с
«покаянием», защитой Даров от собственной паствы по латинскому методу
озаботилась Церковь и на Руси.
Православный
читатель, возможно, здесь возмутился кощунственными деяниями русских
христо-«язычников». Возмущение неправомерно. Патеры нечестивых
папежников прибегали к прямо противоположному средству. Приводим слово
в слово текст договора, воспроизводимый по Парижскому изданию 1623 г.:
«Я, патер Лоис, отрекаюсь от всех и каждого духовных и телесных
благ, какие мне могли бы быть даны и ниспосланы от Бога, от Девы и от
всех святых, а в особенности от моего покровителя Иоанна Крестителя, и
от святых апостолов Петра и Павла, и от св.Франциска. Тебе же,
Люцифер, коего я вижу и лицезрею перед собою, я отдаю себя со всеми
добрыми делами, которые я буду творить, за исключением благодати
Св.Тайн, из сострадания к тем, кому я буду оныя преподавать
[что говорит о действительном присутствии у душепродавца неких
«христианских добродетелей». – Р.Жд.], и сего ради я все сие
подписываю и свидетельствую». Дьявол же со своей стороны подписал по
отношению к Лоису Гофриди следующее обязательство: «Я, Люцифер, обещаю
под моею подписью тебе, г-ну патеру Лоису Гофриди, дать силу и
могущество околдовывать дуновением уст всех жен и девиц, каких ты
пожелаешь, в чем и подписываюсь. Люцифер» [Орлов, с.40]. Бог
папежников, как видим, сих телесных благ не посылает, подателем их
считается Люцифер – утренняя планета Венера (Афродита). И врал
изучавший некогда архивные уголовные дела душепродавцев академик
А.М.Панченко, русофобски жалуясь, на бедность воображения
отечественных дьяволоконтрактников - перед западными единоверцами,
испрашивавших, в отл. от просвещенных европейцев, не власти над Мiромъ,
де, но «лишь милости начальства и женского полу»…
Нет
оснований, считать, будто большинство «паствы» руководствовалось
соображениями иными – более высокими, какие наполняют «б-гословскую»
литературу ХХ – ХХI века. В эллинской церкви противодействие профанным
правилам хранения Даров началось, как мы видели, крайне поздно – когда
в ней распространялись гностические мироотрицающие предразсудки и
идеалом общества стал пониматься инок, не ранее (опасность осквернения
Причастия язычниками в эпоху гонений, еретиками в эпоху вселенских
споров, видимо, никого не устрашила!). К слову, факт «действенности»
бытового применения Даров, пресуществленных священником, могущим
исповедовать любые взгляды (его душа - потемки), но безусловно
включаемым в формальную цепочку апостольских рукоположений, прежде
всего позволяет усомниться - именно в Свщ.Писаниях и Преданиях, с
содержанием каковых названный факт оказывается несовместим
практически.
Приводимое
объяснение показаться может постомодернистким. Но оно – «в граните»
(как рекомендовал наш президент) зиждется на таком весомом основании,
как свинцовые археологические материалы 1-го тыс. до н.э., популярно
описанные в очерки Ф.Ф.Зелинского.
Р.Жданович,
01.04.2011
*Памятью
чего сохранилось среднеперсидское наименование Солнца, и одновременно
любви, - Михр, а также понимание хлеба из замешиваемого теста, как
пищи жертвенной. (прим.авт.).
|