|
Мое
сообщение в работе «Земная жизнь Петра и Февронии Муромских», о
мартирии неизвестного мученика – Олега Юрьевича Муромского, вызвало
вопрос, как было возможно такое – устранение из документальных
фондов фигуры святого?
Это возможно было, учитывая, как мало сохранилось письменных
артефактов 1200-х – 1300-х годов. И примеры такие – известны,
относясь, в т.ч., к землякам потомка Павла Муромского.
В 1270 г. в Орде был убит Вел.Рязанский князь Роман Олегович.
Известий об этом нет в НПЛ, нет в Лаврентьевской и Ипатьевской
летописях, Рогожском Летописце. Никоновская летопись ХVI века под
1270 г. (в самом конце статьи) приводит древнее сказание: "Того
же лета. Оклеветанъ бысть во Орде ко царю князь великии Рязанскии
Романъ Олговичь, внукъ Ингваровъ, правнукъ Игоревъ, праправнукъ
Глебовъ, глаголюще, яко хулить тя, великого царя, и ругается вере
твоеи. Онъ же напусти на него Татаръ, они же начаша нудити его къ
вере ихъ. Он же глагола къ нимъ: Не достоитъ православнымъ
христианомъ, оставя веру свою православную и, приимати веру
бесерменскую поганую! Они же начаша его бити, он же глаголаше:
Христианинъ есмь, и воистинну, христианскаа вера - свята есть, и
ваша Татарскаа вера - погана есть! Они же, не хотяще отъ него
таковыхъ речеи слышати, и отрезаша языкъ, и заткоша уста его
убрусомъ, и начаша резати его по суставомъ и метати розно, персты
вся обрезаша и у ногъ и у рукъ, и устне и уши и прочья суставы
розрезаша, и яко новыи мученикъ бысть, подобенъ страстию Иакову
Перскому" [там же, т. 10-й, с.149]. Это именно рязанское
сказание, о местночтившемся святом (до внесения в общерусские святцы
в ХVI в.), вошедшее в местные хроники, хотя дошедшие лишь в списках
ХVIII века [см. Кузьмин «Рязанское летописание», 1965, с.192].
Татищев здесь использовал рязанский протограф данной летописи –
учрежденной митр.Даниилом, урожденным рязанцем, в нем было
дополнительное, уточняющее известие, что князь был оклеветан
татарским баскаком, дошедшими доныне списками не перенятое [там же,
с.191]. Такие же особые известия им сохранены и о Муромских князьях.
Древность сказания видна в вероисповедных риторических
противопоставлениях, адресовавшихся татарам еще не запуганными
русичами ХIII века, владевшими навыком византийской риторики,
утраченным позже. Их приводит Ипатьевская летопись: «…Батыеви же
рекшу: Поклонися отець нашихъ закону… Михаилъ же отвеща: Аще Богъ ны
есть предалъ, и власть нашу, грехъ ради наших, во руце ваши, тобе
кланяемся и чести приносим ти! А закону отець твоихъ и твоему
богонечестивому повелению не кланяемься!» [ПСРЛ, т. 2-й, с.795].
Специально рязанские речения воспроизводит НПЛ: «Олна насъ всехъ
не будетъ – то же все то ваше будетъ» [там же, т. 3-й, с.75];
«Повесть о разорении Рязани»: «Не полезно бо есть нам, хрестьяном,
тебе, нечестивому царю, водити жены своея на блуд. Аще нас
преодолееши, то и женами нашими владети станеши» [Лихачев, 1947,
с.288]. Это же мы услышали в рассказе Никоновской: «Не достоитъ
православнымъ христианомъ, оставя веру свою православную и, приимати
веру бесерменскую поганую. …христианскаа вера - свята есть, и ваша
Татарскаа вера - погана есть» [ПСРЛ, т. 10-й, с.149].
В летописях ХV века – Троицкой и Симеоновской, когда татарское иго
обветшало и митрополитам уже не требовалось в Орде добиваться
возобновления ярлыков, зачастую подвергаясь пыткам (как в ХIV в.
Феогносту и Алексию), тем не менее, о мученичестве Романа Ольговича
дано лишь краткое известие, из которого необходимость прославления
князя, как исповедника веры, не была бесспорна - сообщаемая лишь
намеком: "Въ лето 6778 убьенъ бысть отъ поганыхъ татаръ Романъ,
князь великии, Олговичь Рязаньскии, и бысть сице убьение его: еже
заткаша уста его убрусомъ и начаша его резати по съставомъ и метати
разно, и яко остася трупъ единъ, они же одраша кожу отъ главы его и
на копие воткнуша главу его. И новыи сеи мученикъ бысть, подобенъ
страстию Иакову Перскому.
…Убьенъ же бысть месяца иуля въ 12" [ПСРЛ, т. 18-й, с.73].
Мартирий 1237 года, известный ныне, следует сообщению 1270 г.,
приводимому в Симеоновской летописи [Лихачев, ТОДРЛ, №7, 1947,
с.260]. Рассказ озаглавлен «Убиение великаго князя Олгова Инваровича
Рязанскаго» - не очень четко, и в ветхом списке протографа мог быть
понят, как рассказ о гибели Олега Ингваровича. Княжич уподоблен
Иакову Персиянину (спахбеду-христианину, разъятому по суставам шахом
Бахрамом Гуром).
«Повесть о разорении Рязани» (по древнейшей редакции) пишет: "…И
нача воевати Резанскую землю, и вельми бити, и сечи, и жещи без
милости. И град Пронеск, и Белград иже Славецъ разори до основания,
все люди побита без милости. И течаша кров християнская, яко река
силная, за наше согрешение. Царь Батый - видя князя Олга Нигоревича
велми красна и храбра, изнемогающи от великых <ран>. И князь Олег
Нигоревич укори царя Батыа, и нарек ево безбожн, врага християнъска.
Батый царь, дохнув огнем от сердца мерскаго, вскоре повеле Олга
ножива на части розняти" [Лихачев, 1947, с.290 (Академический
список)]. Протограф был ветх, и писец не мог расшифровать отчество
убитого. Далее стоит агиографическая приписка, уподобляющая князя
первомученику Стефану, побитому каменьями, но неуместная - выдавая
свое интерполированное положение, ибо повесть говорит о князе,
погибшем позже Федора и остальных Муромо-Рязанских князей, согласно
повести павших в битве: «Ним бо есть вторый страстотерпеии
Стефан, пия венець своего острованиа от всемилостиваго Бога, чашу
смертную испий - братьею равно» [там же]. Смысл имело -
уподобление князя Олега, разделенного по суставам под Пронском [см.
там же, с.299], Иакову Персиянину.
Если снять обвинение в фальсификации мартирия с автора
повести-протографа, вменившего мученичество взятому в плен и
оставленному врагом в живых князю, вернувшемуся из плена и в 1256 г.
описавшему свою землю ордынцам, мы поймем, что он писал об ином
Олеге – Олеге Юрьевиче, внуке Владимира-Павла Юрьевича Муромского,
виновника чуда от иконы Божьей Матери Новгородской, - возможно,
погибшем около дня памяти Иакова (27.11 Ст.ст.), - уподобившемся ему
своим страданием. Это удостоверяет и
В.Н.Татищев, чья цитата из «Муромской топографии» позволяет уловить
пафос фразы «нарек ево безбожна, врага християнъска»,
соотнести осколки хроники: «…По долгом, жестоком сражении татара
одолели русских, и князи Резанские и Пронские ушли в свои грады, а
Олег так изнемог, что уже и говорить не мог. Татара, видя своих
весьма много побитых, так разсвирепели, что начали людей всюду
побивать и пленить с великой яростью» [Татищев, 1994, т. 3-й,
с.233].
Р.Жданович
|