В
единственном дохристианском источнике, известном ныне (в копии ХХ
века), «…Скотоводом изображен [во Влесовой книге] и второй
легендарный герой – Богумир, жена которого звалась Славуней, дочери
– Древа, Скрева и Полева, а сыновья – Сев и Рус (младший). По совету
жены он отправился на поиски женихов. К вечеру он стал в поле у дуба
и разложил костер. Затем он увидел трех всадников, устремившихся к
нему. Те подъехали и сказали: «Здрави буди! Что ищешь?» Богумир
рассказал о своей нужде. Те отвечали, что и они в поисках за женами.
Богумир вернулся в свои степи, ведя трех мужей своим дочерям. Далее
несколько строк уничтожено. Затем сказано, что отсюда произошли три
славных рода – древляне, кривичи и поляне. От сыновей произошли
северяне и русы» [С.Лесной
«Откуда Ты, Русь?», 1995, с.226].
Метод языческого летописца, явленный нам, прост. Он пользовался тем
же приемом искусственной этимологизации, что и автор географической
справки, внесенной в недатированную часть Повести Временных лет(ПВЛ),
придавший лехитским племенам радимичей и вятичей князей-эпонимов
Радима и Вятко [ПСРЛ, т.
1, с.13; т. 2, с.9].
Так же работал создатель «Сказания о Словене и Русе» - эпонимах Русы
(видимо, Руяны, считавший Ильменскую Русу – «старой») и Славно
(Славянска). «Сказание…» известно только в поздних летописях. Но
Предание о Словене и Русе (как и русский обычай парной бани из
новеллы об ап.Андрее) называет анонимная персидская географическая
компиляция 1126 года "Моджмал ат-таварих" [Новосельцев,
1965, с.297].
Дочери Богумира получали имена отчинных - значимых, глазами
писателя, трудившегося в Восточных Карпатах, рек (Драва, Скрва и,
возможно, Поланец). Так же поступал старорусский создатель
«Сказания…», возникшего в те же времена, нарекая Шелонь, Порусью,
Полисть.
Но «Сказание…», что выдает рассказ о Волхове Словеновиче,
перерабатывалось в сред.века. Правильно древнерусское имя звучит:
Волхъ, - как в былинах о богатыре-колдуне Владимире - Волхе
Всеславиче (в древнегерманских поэмах - Гертните); это слово с тем
же корнем, что и Валгалла (написание волхвъ, как в летописях, лишь
средневековое). Имя Волховъ - требует посредничества, изначальным же
- было женское имя царевны Волхъвы (как в опере «Садко»), от которой
уже пошло краткое мужское притяжательное Волхов. Былины забыли о
ней, ими называется лишь, вероятно парное к ней, имя царевны Чернавы
(эпонима речки Чернавы). Очень существенный кусок легенды был
утрачен!
Потому требуется заключить, что лучше сохранился дохристианский
«шаблон» во Влесовой Книге, первичной к повести об эпонимах градов
Русы и Славно. Но и в ней сказитель не был корректен лингвистически,
когда толковал имя народа кривичей. Северяне (визант.севериты) - это
раздел кривичей [ПСРЛ,
т. 1, с.12];
«Сев, брат Руса», здесь оказывается фикцией. И если мы соотнесем
хорутанскую сказку, пересказанную Ф.И.Буслаевым, изоморфную русской
сказке о Марье Моревне, с Книгой Велеса, то мы увидим, что сказочный
герой, носящий днесь христианизированное имя Ивана-царевича, в
прошлом был русским эпонимом: Русом, сыном Богумира. «Дочери
вышли замуж – младшая за царя Ветров, средняя за царя Солнца и
старшая за царя Месяца» [Буслаев
Собр.Соч., 1861, т. 1, с.338].
По Книге Велеса, эти цари-стихии зовутся: Утренник, Полуденник и
Вечерник [Лесной, 1995,
с.291].
В 1858 г. Францем Миклошичем были изданы 12 хорутанских сказок,
хранившихся в собрании Валянца, где действующими лицами были вилы и
роженицы. Поскольку политический панславизм – очищенный от
клерикальных греко-христианских масок и поэтому практически не
прижившийся на Руси, был идеологическим врагом российской,
советской, а ныне – россиянской идеологии, великий ученый Миклошич -
доныне в России не переведен. Это при том, что легенду необходимо
знать уже школьнику, именно она помогает дОлжно толковать «Сказку о
мертвой царевне», «Сказку о царе Салтане» А.С.Пушкина,
«Конька-Горбунка» П.П.Ершова и т.д..!
Сказки являют трех кралей: Ветра, Солнца и Месяца. Внимательный
читатель вспоминает русскую сказку «Марья Моревна» [Афанасьев,
1984, т. 1, с.300 и дал.].
Княжество Морея - находилось неподалеку от Коринтии (страны хорутан).
Русская редакция подкрепляется темой оборотничества, являются они
пред сестрами Ивана-царевича в облике сокола, орла и ворона. Но
заглянув в сказку «Марья Моревна», характер ее воительницы мы увидим
подобным характеру героини «Песни о Нибелунгах», т.е.
модернизированным в сторону огрубления. Древние песни - не спутывают
гендерные роли, в них одолевать Дракона должен сам герой! В
средневековой сказке, усвоившей христианскую андрофобию, он
подчеркнуто от этой роли оттирается. Северные сказители сохранили в
памяти, зафиксировали в предании - лишь средневековую редакцию, во
многом деградировавшую, с разрушенной, под библейским воздействием,
логикой арийской поэтики пола [см.
М.И.Стеблин-Каменский «Мир саги», 1984, с.158 и дал.].
Потому, пользоваться требуется пересказами, выполненными Федором
Ивановичем Буслаевым. Здесь, в этой сказке мы встречаем в древнейшей
«мифической обстановке предание о Зигфриде и Брунгильде, которую
он освобождает от оков на Огненной горе. Это пламя, которым окружена
Брунгильда, гораздо лучше объясняется нашею сказкою, нежели песнью
Эдды. Царица-Вила на Огненной горе потому, что она во власти
Огненного царя» [Буслаев,
1861, т. 1, с.340].
Статьи 1-го тома его Собр.Соч., опубликованного в 1861 г., ставшего
библиографической редкостью, ныне в целом переизданы, - кроме,
разумеется, «фашистской» статьи, непосредственно повествовавшей о
нордическом эпосе древних германцев – доныне остающейся потому не
переизданной, дабы не разделить судьбу романа Йозефа Геббельса.
Осторожность издателей понятна, они не хотят иметь дела - с
антифашиствующими подонками спецслужб российского ГБ-шного
тель-авива [см.
http://www.zrd.spb.ru/letter/2013/letter_0050.htm]!
Остальные статьи м.б. доступны в изданиях конца прошлого – начала
нашего века.
Для настоящего исследования – читатели отсылаются к книге:
Ф.И.Буслаев "Исторические очерки русской народной словесности"\
Академия Фундаментальных исследований, М., 2011 (тираж не указан;
статьи, кроме разумеется пагинации, изданы репринтно).
Р.Жданович
|