|
Это не
отменяет ответственности, вменяющейся объективно, но известно
криминалистами как явление: немало эпизодов изнасилований
провоцируется поведением потерпевших. Так происходит и между
государствами. К нападениям на Россию - и в 1914, и в 1941 годах –
агрессор, связанный западными конфликтами, провоцировался жертвой.
Ответственность за это несут ученые-историки. …Описания предвоенной
германской действительности оставил Иван Лукьянович Солоневич. Он –
известный спортсмен, политик, журналист, бежавший из ГУЛаг в 1934 г.,
создатель народного (не помещичье-интеллигентского) антисоветского
движения, ведший пропаганду на Россию, сбивался в те годы с ног,
доказывая профессуре, консультантам вождей Райха, пагубность вторжения
в СССР, на всех исторических примерах из минувшего. Интеллектуалы
выслушивали… и цитировали русских писателей и историков, отвечая, что
туземцы не способны к цивилизационному строительству, что
государственность Руси создана немцами, в отсутствие их, перебитых
красными евреями (в те годы такое не скрывалось), «чеховские
персонажи» стали недееспособны.
Такой же
вывод, выстраданный общением с европейцами в немецких концлагерях,
делает советский эмигрант-ди-пи Сергей Яковлевич Парамонов. Как
отмечают его издатели, именно историческая наука «…повинна в самом
факте появления идеи «Drang nach Osten»! …И Гитлер, и его подручный
Геббельс строили свою пропаганду на том, что русские приобрели
цивилизованный вид лишь благодаря усилиям немецких культуртрегеров.
Сомневавшимся они говорили: «Это они, русские, учили и учат своих
детей тому, что истории России всего 1000 лет, что письменность и
государственность им занесли приезжие иностранцы. При этом обучение у
них идёт по ими же написанным учебникам» [Сергей Лесной «Сборник
Публикаций», СПб., «Потаенное», 2012, Предисловие издателей].
Обращаясь к
соплеменникам-эмигрантам, Лесной констатировал: «Та история,
которую мы учили, была фальсификацией истории, против которой историки
НЕ ПРОТЕСТОВАЛИ. Отдельные книги и исследования, излагающие ОТЧАСТИ
правильно историю Руси, остались для общества совершенно в тени;
вопрос был переведен в плоскость академического спора и велся так, как
если бы спорили о выеденном яйце; между тем, вопрос, была ли культура
и государственность Древ.Руси скандинавской или славянской, -
первостепенный, ибо это вопрос о том, кто мы такие. Несмотря на
правильные высказывания В.О.Ключевского, М.С.Грушевского и других, ни
один из них не дал полной и точной картины того, что же такое была
Древ.Русь; даже очерк советского историка В.В.Мавродина (1946) [ныне
переиздан, 2009. – Р.Жд.], будучи в основном верным, страдает многими
неточностями. Это бесстрастное отношение историков к вопросу
объясняется, прежде всего, тем, что у них не было ни достаточно
точного и безупречного научного метода, ни национального самосознания»
[С.Лесной «История руссов в неизвращенном виде», СПб., «Потаенное»,
2012, кн. 1-я, с.299].
(http://zrd.spb.ru/lesnoy.htm)
Такими же
видели себя ирландцы ХVII – ХVIII веков,
чьи образованные сословия погибли в борьбе с завоевателями, чей
образ в науке и культуре Европы, теперь,
после порабощения, создавался английскими оккупантами.
Но ирландцы ответили на это – бойкотами колонизаторов, возрождением
своей древней, национальной культуры и созданием Ирландской
Республиканской армии…
***
Номинально,
преподавание истории на русском языке, упраздненное после 1917, было
восстановлено в 1935 году. Фактически, созданные в ХХ в. курсы больше
походят на сборники тираноборческих анекдотов, последовательно «выводя
на чистую воду» известных русских правителей - Владимира Святого,
Олега Гориславича, Андрея Боголюбского, Ивана Калиту, Ивана Грозного,
Петра Великого, Николая Палкина и т.д., живописуя неизменно
«возрастающее угнетение народных масс» «эксплуататорами» - даже в
рассказах о доклассовой эпохе. Сама по себе она - описываемая в
новгородском летописании* и в «Слове о полку Игореве», в русских
былинах и древнегерманских поэмах, открывавшая, кем был Владимир
Старый – Владимир Всеславич («Гертнит») былинного эпоса, из «истории»
Древней Руси - выброшена. Познавательная ценность преподаваемого -
ничтожна. Скажем, прозвище Ивана Даниловича Калиты, первого Великого
князя из Москвы, толкуется, как «Кошелек». Якобы, жадный князь носил
его на поясе (совр.партия православных жуликов и воров добавляет, что
«из нищелюбия»). Верно, что в Галиции и теперь калиткою назовут
кошелку. Но по первому значению, присутствующему именно в
Белорусско-Литовских(!) летописях, Московский князь - звался
«Собирателем». Это показывает происхождение «исторического» толкования
- рожденного наукообразной пропагандой Австро-Венгрии, перенесенного в
русскоязычную «науку» Нового времени. Но летописи у нас не читают - их
«Полное Собрание» издается тиражом 1 тыс.экз..
«Образованный француз или англичанин дорожит строкою старого
летописца, в которой упомянуто имя его предка. Но калмык не имеет
истории. Дикость, подлость и невежество – не уважают прошлого,
пресмыкаясь перед одним настоящим», - писал А.С.Пушкин. Но без
истории, вообще говоря, народ может прожить. Такими были византийцы –
разноплеменные левантийцы, на испорченном языке Гомера и в категориях
эллинской философии, идентифицировавшие себя - под римскими Орлами -
как потомков древних евреев… Но так - исчезает понимание национального
искусства: идейного начала, соединяющего людей, самых элементарных его
образов. Для примера, рожденный пророческим гением авторов «Сказания о
невидимом граде Китеже» образ Кутерьмы – образ Православного Русского
народа, верующего в Горе-Злосчастье - как выражение бытия Божия,
отождествляемое с Боженькой (которому «не покаешься – не согрешив…»),
не был должно понят тогда - и не понят доныне. Слушатели умиляются
молитве Гришки, уговоренного Февронией: «Ну, давай молиться, если
хочешь…\ Только не Ему - ведь на Него-то\ и смотреть нельзя, навек
ослепнешь!\ Поклонюсь-ко я сырой земли [правописание авторов];\ Научи
меня земли молиться,\ научи-ко, научи, княгинюшка» [«Сказание о
невидимом граде Китеже и деве Февронии», с.67]. Это выдается за
соединение христианства с древнерусской верою («двоеверие»).
…Тождество Кутерьмы с Народом авторами была подчеркнута. Нищая братия
во 2-м акте, спев пророческую песню о турах, просит милостыню, и народ
отказывает братии - подобно «лучшим людям», окружая зато Гришку [там
же, с.30], продуцируя свою будущность («-…Устоял ли брат наш,
меньший Китеж? –Взят без боя с великим соромом!») [там же, с.45].
…Умиляться было нечему вовсе. Либретто многожды цитирует Ипатьевскую
летопись. Здесь - цитируется ее рассказ о татарском
богопочитании: «Обладаемы Дьяволом, …Солнцу и Луне, и Земли-Дьяволу,
и умершим во Аде их отцам и матерям, водя вкруг куста, поклоняяся»
(лето 6758-е). Потому, когда не помнящая зла, вещая «экуменистка»
Феврония, смахивая здесь на старца Зосиму, формулирует вражьему
проводнику текст молитвы, Гришка узревает возле нее беса, начав с
посвистом хороводить под дьявольскую дудку [там же, с.71]. Корсаков
был плохим христианином, скорей напоминая маздаяснийцев (глазами
которых - плотской мир это творение Ормузда, враждебное Ахриману, но в
нём не существует этически нейтральных актов), и этот страшный
эсхатологичный образ - невиданный для культуры ХIХ века, невероятный
по смелости («православному народу» безродные уранополиты курили
фимиам!), был им создан. Он явил себя через 10 лет после премьеры
февраля 1907 года, с тех пор являясь вновь и вновь.
Зачем нужна «история», показанная выше, открыл 1991 год, когда «…лабух
Ростропович, скоморох Хазанов и от взяток вспухший Гавриил -\ с
помощью родства не помнящих болванов утверждали свой продажный мир»
(А.Харчиков) – «даруя свободу». Их трудами оказалось что Керчь (Корчев),
путь докуда мерил по льду пролива первый русский топограф: князь Глеб
Святославич Тмутороканский и Новгородский, и Уральск - родина «казаха»
С.Т.Разина, Юрьев («Тарту») и Двинск, Берестье и «Мать городов
Русских» стали иностранными территориями, «получившими свободу».
Фельетонный
характер историографии делает ее предельно скудной в части
используемых источников. Бедность их – не мешает, напротив – помогает
бытованию злостных русофобских вымыслов, документами давно
опровергнутых. Образцом измышления является, напр., отмечаемый доныне
праздник «покрова Богородицы», неизвестный НИ ОДНОЙ Церкви,
кроме, так сказать, «русской»… Русофобов изобличили свидетели событий:
победный договор 911 г., внесенный в Киевскую летопись
летописцем-греком(!) - цитируемый им по константинопольскому
экземпляру (где присовокуплена «культурная программа» для гостей),
гомилия 860 г. патр.Фотия, греческая хроника 626 г. - сохранившаяся в
грузинском переводе монаха Георгия в манускрипте 1042 г.. События 626
г. стали фундаментом отмечаемого греками дня отступления аваров 7
августа, как дня Влахернского образа Богоматери. «…О буре,
разметавшей ладьи руссов, не сказано ни слова» [С.Лесной «Откуда
Ты, Русь?», 1995, с.83]! Это не «жидо-христиане» (византийцы) – это
мы, россияне, сложили смердящую русофобскую баснь, по которой в ХХ
веке германские военные специалисты, давясь от смеха, назначили 14(01)
октября «днем рождения» Украинской Повстанческой армии.
Грузинский манускрипт был отыскан, переведен и опубликован в «Вестнике
Всемирной истории» в 1901 г. грузинским ученым Джанашвили. В РФ он не
публиковался, до переиздания цитирующей его «Истории руссов в
неизвращенном виде»; в хрестоматии для студентов-историков «Древняя
Русь в свете зарубежных источников», претенциозно заявляющей о своей
полноте, его нет!
С.Я.Парамонов упоминает о множественных посылках коллегам своих книг -
систематизировавших зарубежные и дореволюционные источники,
игнорируемые в СССР, которые «не достигли адресата, хотя письма,
извещавшие о посылке книг, они получали[!]» [там же, с.255]. Но
Генеральный каталог Публичной библиотеки (РНБ) в 2012 г. укажет
наличие в Основном Русском фонде (б\Спецхран) лишь таких изданий: «Влесова
книга – языческая летопись доолеговской Руси», «История руссов в
неизвращенном виде», «Русь, откуда Ты?», «О Слове о полку Игореве.
Исследования… (к 150-летию со дня опубликования)», а также
остросюжетные повести «Дорожные встречи» и «Чертовщина под Лысой
горой». Каталог заведомо не полон! Можно увидеть ссылки автора на свои
работы, каталогом не отмеченные (напр.: «Пересмотр основ истории
славян», Мельбурн, 1956 и дал.) [там же, с.147].
В письме к
В.А.Рязановскому, политолог и философ И.А.Ильин привел эпизод встречи
1938 г. с известным российским политическим деятелем, своим старым
знакомым и издателем П.Б.Струве: «…жена моя, Наталья Николаевна,
заканчивавшая тогда книгу, озаглавленную «Изгнание норманнов» [1955],
подняла этот вопрос с ним. Мы оба изумились, когда он вдруг пришел в
раж, начал вопить и бить себя по коленам! - …за норманнскую теорию.
Аргументы его были слабы, смахивали на «веру норманнов». А Гедеонова
он пробовал «убить», возопив о нем, что он был статский советник. Я
уже после объяснил это, психологически: значение норманнов,
по-видимому, имело для него некоторым образом персональный смысл. …Но
по истине – это не аргумент!» [цит.по: "Изгнание норманнов из
русской истории", М., "Русская панорама", 2010]. Издатели статей
С.Я.Парамонова, касаясь такого феномена, отмечают: «В довоенное
время С.Лесной как историк был совершенно не известен. Общаясь за
колючей проволокой концлагерей с заключёнными-западноевропейцами,
учёный-энтомолог понял: Западная Европа знает лишь норманнский вариант
«русской истории». Причём норманизм настолько основательно вбит в
головы западноевропейцев, что они не хотят даже слышать о других её
версиях.
…С.Я.Парамонов-Лесной
был потрясён открывшимся обстоятельством. Изучая истоки этого явления,
он обнаружил, что с начала 1920-х гг., а затем всё предвоенное и даже
послевоенное время в университетах Западной Европы и всей Америки
русскую историю преподавали… пассажиры «философского парохода»,
высланные Лениным и Ко из России после «Великого» октября 1917 г.
Когда, прибыв на место, пассажиры «философского парохода» шли
устраиваться на работу, то везде слышали: «Или вы преподаёте у нас
норманнский вариант русской истории, или пошли вон!». Быть
посудомойщиками в ресторанах или водителями такси никто из них не
захотел».
Так
тенденциозная, полемически заточенная против Русской цивилизации
доктрина - к нач. ХХ века на Западе отмиравшая естественным образом, в
связи с возрождением блоковой политики и развитием культурных связей
(Запад увидел Дягилевские сезоны, Россию посетили Твен и Бисмарк,
Вагнер и Берлиоз, Гамсун и Рильке), - получила новое рождение на
английском (Йельский ун-т, Г.В.Вернадский) и французском (Св.-Сергиевский
ин-т, А.В.Карташев) языках.
С Запада она
была в 1950-е перенесена в СССР - когда на исторических кафедрах
вместо «марксистского учения Н.Я.Марра» начал преподаваться махровый
норманизм («История СССР» 1957 г. изд. именует Рюрика, чистокровного
славянина, «скандинавским конунгом»).
Понять
обстановку, бытовавшую среди «ученых мужей» 1950-х – 1960-х годов,
заодно развеяв многие «исторические» басни, доныне господствующие в
РФ, поможет «Сборник Публикаций» - книга включившая статьи
С.Я.Парамонова (Лесного).
Р.Жданович
Из Ипатьевской летописи:
Полное Собрание русских летописей, т. 2-й,
С-Петербург, типография Эдуарда Праца, 1845.
|