|
Памяти
М.П.Мусоргского (09.03.1839 – 16.03.1881)
Когда я
работал над «Пропавшей грамотой» (http://www.zrd.spb.ru/letter/2015/letter_0002.htm;
http://www.zrd.spb.ru/letter/2015/letter_0003.htm,
то не заглядывал в издание авторского клавира (нотная запись текста с
сопровождением батареи плохих камертонов, в просторечии именуемой «ф-но»)
«Хованщины», выполненное П.А.Ламмом, не полагая себя компетентным в
вопросах, собственно музыкальных. С тех пор, однако, моё внимание
обратили - на сообщаемое этим малоизвестным, изданным в 1932 г.
тиражом 1 тыс.экз. изданием. Оно открывает нечто, небезынтересное, в
плане решения вопросов, в т.ч. и об оскорблениях чувств верующих,
должных возникать, при непредвзятой оценке являемого на сцене
постановок наиболее кассовой русской оперы.
Как выяснилось, никакого «авторского клавира» - о котором
распространяется клака Д.Д.Шостаковича (Б.Асафьев, Б.Покровский,
Г.Хубов, Э.Фрид, А.Орлова (Шнеерсон), М.Ростропович и т.д.),
продвинувшая советскую переделку существовавшей с дореволюционных
времен редакции (переделку, ныне ставшую основоположной), НЕ
СУЩЕСТВУЕТ вообще. Благодаря тому, что издание Павла Ламма следует не
музыкальным, а археографическим принципам, из него можно узнать, что
представляло собою оставшееся от М.П.Мусоргского. Так что утверждение,
будто "БГ" и "Хованщина" поставлены (Кировским театром) в редакции
Д.Д.Шостаковича, более близкой к оригиналу, чем редакция
Римского-Корсакова" [А.Соловцов "Н.А.Римский-Корсаков", 1969,
с.209] - кроме смеха, пробуждаемого этим одесским юмором, иных реакций
вызывать не должна.
Под видом «клавира Мусоргского» бытуют полтора десятка нотных
автографов, протяженностью от нескольких тактов до одной картины,
хранимых в разных местах, записывавшихся в разное время
(присутствуют даты от 1873 до мая 1880 г.), НЕ ПОКРЫВАЯ всего
пространства либретто (отсутствуют не только окончания
2-го и 5-го, но и начало 4-го акта). Где автографы перекрывают друг
друга, в них присутствуют разночтения, в т.ч. и
принципиальные, в т.ч. и в эталонных – «шлягерных» эпизодах.
В частности, «Гадание Марфы» известно в полном клавире 2-й картины
(Автограф №90) [см. Ламм, От редактора, с.12], и в двух (№№ 96 и 265)
списках с записью сцены, ОТЛИЧНЫХ от изложения в №90. Среди них
список-дар Д.М.Леоновой [там же, Приложение, с.с. 337-340],
датированный 24.07.1878 (единственный с датой!), где от «подлинника»
редакции Шостаковича отлична не только мелодия но сама стихотворная
строка – более короткая, завершаемая не на гласной-дифтонге
i-оу
(«ю»), а на полугласной
j («й»)
[см.: М.П.Мусоргский «Литературное наследие», т. 2-й, 1972, с.134,
прим.] - до Высоцкого в ХХ в. никем не распевавшейся. Поскольку сцена
гадания достоверно исполнялась Леоновой при жизни и в присутствии
автора, с его аккомпанементом, то, во-первых, проясняется «цена»,
якобы, подлинных редакций Асафьева и Шостаковича. Во-вторых, ставится
под вопрос приоритет Владим-Семёныча, в идее растягивать русские
вокальные полугласные (й, л, м, н)…
Единственным авторским полным списком (в смысле соединения картин, всё
еще остававшихся недописанными) оказывается, таким образом,
прозаический список либретто - выполненный для исторических
консультаций А.А.Голенищева-Кутузова, обнаруженный только в 1946 г. в
ГИМ. Он, как мной писалось, подтверждает сообщения «Летописи
…музыкальной жизни» Римского-Корсакова (издана в 1909 г.), о характере
сокращений, выполнявшихся Мусоргским в «Хованщине» в последние месяцы
жизни. Верхние даты, указываемые в списке, август 1880 г., моложе всех
дат нотных автографов, выдавая устарелость тех.
Список конца 1880 года - подтверждая сообщение Корсакова [«Летопись…»,
1932, с.176] об авторских сокращениях, в частности, сцены в немецкой
слободе [Мусоргский, 1972, с. 149-150], позволяет иначе смотреть на
«правку», якобы, проделанную Корсаковым в своей редакции после смерти
автора (удлинение музыкальной строки Предсказания, распространение
монолога Досифея, закрытие действия петровской темой). «Дописывание»
2-го акта - прямо предоставлялось ему волей автора при жизни (см.
приложение), но, имея такую возможность, он в оставшийся авторский
текст не вторгался, «закрыв» его цитатой вступления (с его петушиным
криком, пресекающим разгул нечисти)! То же касается сокращений в
третьем акте, самой авторскою схемою структурно опираемом на три
песни: песня Марфы, песня Шакловитого, песня стрельцов, - где песня
Кузьки оказывается логически лишней. Стоит отметить, что песня Марфы и
стрелецкая песня из этого акта – ЕДИНСТВЕННЫЕ номера, оказавшиеся
оркестрованными самим Мусоргским (автографы №№ 97 и 180), а номер
Шакловитого, по сути, единственная в опере развернутая ария.
Моралистическая песнь Кузьки явно не имела в глазах автора такой
ценности.
Ниже в Приложении воспроизводится археографическое – хотя и без
определения партий бумаги, мест и времени ее выпуска, описание
музыкальных автографов Мусоргского, выполненное П.А.Ламмом. Отметим
любопытное указание в цитате из комментария к автографу №265. Оно
ставит под вопрос также и сложившуюся театральную практику: когда
баритону отводится партия Шакловитого – в указании Стасову
Мусоргского, однако, определяемая, как басовая, и когда эталонным
числится исполнение Марфы И.Архиповой, хотя автор считал ее партию
контральтовой (т.е. низкой, более близкой голосу, как у Брониславы
Златогоровой или Софьи Преображенской)…
Р.Жданович
Приложение.
|