ГАЗЕТА "ПОТАЕННОЕ"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

 

ГЛАВНАЯ  НОВОСТИ    АРХИВ    КНИГИ    КОНТАКТЫ


• Материал из газеты "Потаенное" №2 (9), 1998 г.

В своем родном селе я много лет тому назад организовал краеведческий музей и с тех пор бессменно руковожу им. Богата земля Сибири на всевозможные неолитические и палеолитические памятники. Нам даже не пришлось ничего раскапывать: наши реки вымывают из берегов невероятные диковинки и снова их «хоронят».

В нашем музее представлены нижний палеолит и верхний палеолит. Например, к верхнему палеолиту относятся костяная статуэтка с изображение 4-х мамонтов, костяные наконечники стрел тоже с изображение мамонта, подвеска из бивня мамонта с шахматоромбическим орнаментом. Экспозиция отражает также меднобронзовые и железные века. Населяли Сибирь в палеолите, неолите и во все другие эпохи люди европеоидного типа.

В древнейшие времена в наших краях была высокоразвитая цивилизация. Об этом говорит открытие, которое сделал Эдуард Лемещенко, ученик 7 кл. здешней школы. На левом берегу Ангары у бывшей деревни Семеново он нашел 14 изделий из... гипса. О том, что все они относятся к палеолиту, говорит изображенный на одном из изделий палеолитический лунный календарь. На других изделиях - барельефное изображение мамонтов, кита, гигантского оленя.

Доктор исторических наук Медведев Г.И. из Иркутского университета сделал заключение, что все изделия из гипса... «искуссная подделка». Другой ученый из Общества охраны памятников истории и культуры, Скляревский М.Я. сказал: «Сделано 2-3 года назад!». Одну гипсовую статуэтку он забрал себе и вот уже три года, как не возвращает и на письма не отвечает. Я сообщил об удивительной находке в журнал «Знание-сила», отправил фотографии. Некий Подольный Р.Г. ответил мне, что надпись на одном изделии неизвестна лингвистам и что гипсовые вещи не могли сохраниться с времен верхнего палеолита. Выходит, что простой деревенский мальчик Эдуард Лемещенко, которого я хорошо знаю, занимается подделками!

Я пенсионер, человек преклонного возраста. Мой музей влачит жалкое существование. Очень боюсь, что с моим уходом труд всей моей жизни погибнет, ибо ничего никому не нужно, ни у кого не болит душа. Ученые-историки не дают пробиться правде о том, что Сибирь и есть первая прародина русских. Именно отсюда мы все вышли еще в неолите, и расселились по Уралу и в Европе, когда неожиданно климат в Сибири стал таким, как сейчас. Видимо, это случилось среди зимы, и мамонты просто погибли от бескормицы, не дожив до весны. «Законсервировались» до наших времен те животные, которые в этот момент случайно попали в ямы или расщелины.

Еще говорят, что у русских до принятия христианства не было своей письменности. Как же не было, если мы еще в верхнем палеолите были грамотными?! Поэтому я прошу опубликовать фото некоторых гипсовых изделий. Особенно меня волнуют знаки неизвестной письменности.

ФЕТИСОВ Н.В., 666312, Иркутская обл., Боханский р-н, с.Каменка.

ДУХИ СЕДОЙ АНГАРЫ

Здравствуйте! Вы спрашивали о Русалочке... Даже не знаю, как ответить. Те, кто осовечены, обкрещены, сочтут меня обманщиком. Потому рассказ мой не для них, а для вас, исследователей седой старины и того неведомого мира, кой иногда открывается людям с чистым сердцем. И тут надо бы вспомнить о моих прародителях, на коих присутствовало давнее заклятие. Выражалось оно в сильной необъяснимой тяге к водной стихии. Переходила оно с одного поколения на другое. Лежит оно и на мне.

Прадед мой по молодости был непревзойденным пловцом, бурлачил на Волге. Дед подался в Сибирь, ходил по Оби и Енисею, возил на пароходах разные грузы. Поэтому мы считаем себя потомственными сибиряками. Исстари все мы были охотниками да рыбарями; тяга к пресным водоемам, родникам да речкам не оставляла нас никогда. Она заставила моего отца построить дом на речном острове, утопающем в зарослях боярки и черемухи. А позже Ангару перегородили Братской ГЭС, и вешняя вода стала топить отца, поэтому пришлось вывозить дом на санях на сухое место.

Хорошо помню двоюродного брата отца - деда Петра Сергеевича, кадрового охотника. Лицевая сторона его дома была украшена вырезанной из дерева русалочкой-берегиней. Многие в деревне ходили по воду к Петру Сергеевичу. Вода в его колодце была вкусна и холодна, как лед. Пили ее люди и в 30-градусную жару, и в 40-градусный мороз, никогда не простужаясь. В больших сенях избы деда толпились, обогреваясь, приезжие, которые воду увозили бочонками аж в Иркутск, ибо была она целебною. Сам дед Петро был весь израненный на трех войнах; я видел в бане его изуродованное тело. Но он, благодаря русалочьему колодцу, держался бодро, не унывал и прожил почти 90 лет.

Немногословные таежные люди придерживались патриархального образа жизни, были серьезны, основательны. Из их намеков, полуслов, из кивков головы, из загадочных пригрожений пальцем, я сложил свое представление о Берегине. Имя это от глагола «беречь». Бережет она не только родничок, речушку, озеро лесное, но и берег, и луговичок, и людей. Но моя Русалочка способна не только покровительствовать и беречь, но и наказывать своих врагов. И лучше ее не испытывать. Если у вас покровитель медведь, то он груб, но отходчив, а моя Берегиня может быть злопамятной: изведет и измучит любого.

Лес в старые времена не был беспризорным, бесхозным, а был поделен на заимки, угодья, и по содержанию участка судили о хозяине. У Петра Сергеича по заимке бежала речушка с веселым шутейным нравом. Так он ее любил, обихаживал как живую. Берега ее ломились от смородины и ежевики, по верхам жался к воде малинник. Дед расчищал пойму от сухостоя, берега камнем крепил, то плотинку, то мостик ремонтировал. Частенько бродил по речке медведь-хозяин, обсасывал смородину, рыбачил. Но по всему было видно, что медведь ревновал деда Петра к его покровительнице - речной Берегине. Вот раз дед оттянул упавшую березу с тропы, так через какое-то время она вновь оказалась на прежнем месте - Потапыч припер. Распилил дед березу на дровишки, перетаскал, прикрыл корою, так хозяин тайги обиделся, искарябал когтями дверь зимовья.

Вы уж мой рассказ не ломайте, в нем все - главное. Городской читатель должен проникнуться жизнью леса, учуять его запахи, услышать его глухую бездонную тишину, увидеть эту речушку, Потапыча, ворочающего березу или сидящего в раздумье на берегу. Это и была, и есть настоящая жизнь. Города же не живут, а существуют. Эмансипированные, оскопленные горожане гоняются за призраками удачи, благополучия, славы, власти, моды и т.п. и умирают, так и не утолив своей жажды, так и не познав ни сути, ни смысла, ни радости настоящего бытия...

Редко кто видел истинное лицо Берегини. Ее лицо может мерцать из воды как существа бестелесного. Но она может обернуться бабой или девкой так, что и не заметишь: будешь еще с ней целоваться, миловаться. Настоящий лик она не показывает. Кто же она? Несомненно это есть некое проникновение из иного мира в наш - для надзора за деятельностью неразумного человека.

По моему разумению, от сотворения мира всему был придан код, определенный порядок. Духам же предназначалось выполнять неведомые нам теперь функции. Являясь в наш мир и взаимодействуя с ним, они, видимо, способны проникаться нашими чувствами: любить, ненавидеть, радоваться. По рассказам людей, Берегини имеют разные черты характера. Одни могут быть наполнены неразделенной любовью, другие привязанностью к кому-нибудь или к чему-нибудь. Им присущи лихость, озорство, дерзость. Но вообще-то общения с людьми они стараются избегать. Особо ненавидят грубость, хамство, шум, дым костров, сигарет, гавканье собак, бросание в воду предметов. Живут в неприступных девственных местах. Раз в год собираются в облюбованном месте, «делятся опытом». Ведут преимущественно ночной образ жизни, любят безветреные лунные ночи.

Чтобы отважиться искать встречи с Берегиней, надо долго готовить себя, быть честным, любить Природу, знать язык и повадки зверей, силу некоторых трав и корений, уметь отличать злого человека от доброго, русского от русскоязычного.

Издавна, еще до Киевской Руси, в прекрасных наших лесах жили и уживались друг с другом и вятичи, и кривичи, и словене. Кривичи на местах нынешней Владимирской области жили еще с неолита, заселяли огромные территории, хозяйствовали на них, защищались от врагов сами, не нуждаясь в приглашении всяких рюриковичей, янкелей, жириновских и прочих жидов, чтобы они ими правили.

Встречи с Берегинями я искал 16-17 лет. Начинал с собирания легенд о них, сказок, народных рассказов. Будучи строителем по специальности, я уезжал работать на отдаленные таёжные стройки или, на свой страх и риск, пускался в путь с геологами или золотодобытчиками-старателями. Но не ждите от меня точных координат того места, где я увидел первую в своей жизни Берегиню. Маршрут к ней тоже пусть останется тайной. Не имею права открывать путь, ибо непременно по нему придет зло. Ведь вашу газету читают и сатанисты, и те «русские», которые стали жульем и предателями. Путь для них в тот мир закрыт.

Как-то у меня накопилась неделя отгулов; и я решил поехать в деревушку охотников-промысловиков, где, по рассказам, жив был дед, которому якобы удалось чудом вырваться со дна Ангары из объятий Берегинь. Хотелось разузнать: чегой-то они на него осерчали? Два дня добирался на лошади до места. И вот вижу взгорок, а на нем - всего-то шесть избушек старинной добротной рубки. Глухие заборы... Внизу раскинулся изумрудной зелени луг. По брюхо в речке стояли кони. Кони эти всю зиму пасутся сами, тебенюют, зарастая шерстью и жиром. По всему было видно, что здесь не временщики: идет полнокровная лесная жизнь. Залаяли псы. Двое бородачей вышли навстречу, пялясь на меня, как на лешего. Ну, объяснил, что к чему, переночевал. А утром - к тому деду. А он как раз собирался завозить продукты на дальнее зимовье; увязался и я с ним.

Сидим в зимовье. Солнце играет лучами на стволах сосен и собирается закатиться. Спрашиваю деда: «Расскажите, как вас Берегиня утянула?». Вот что он поведал:

«Стали у нас лесозаготовками тайгу изводить. Начал и я, грешный, этому помогать. Другие люди уже видели Берегиню. Грозилась, что б лес не рубили. Ктой-то ушел, а я остался и сильно попивать начал, поругиваться - ково бояться!? Да вот и слово тако паскудное ляпнул, мол я тую Берегиню если б спымал, дык и испробовал... Да! Никоды, паря, не знаш, ково делаш! Тут она и давай нам палки в колеса пихать: то бабой голой на дереве объявится, но все спиной. То по чаще, где лешак ногу сломит, голой пройдется, тож лица не показывает. Рыбу отымала. Ну, я решил ее пальнуть с винта. Мы тогда на Ангаре лес рубили выше порога. Сколь раз его проходил - ништо... Вот гребу я, светло ищщо, и тута глянь... - голая девка в лодке. Откуда явилась, не понять! А красоты такой, что я закаменел... что ни рука, ни нога не шаволится. Вань, говорит, вот зима станет, замерзну я голышом. За что вы все меня ненавидите, одежду отбираете? Посмотри-ка вокруг, сколь лесов погубили. Говорит и... хвать меня! Падаем на дно. Все, думаю, конец, окоченел, как лед. Вода наша, знаш, небось, как слеза, все видать. Дно все изумрудами вымощено, так и сверкают. Вижу, еще две Берегини идут по дну, поют ли, плачут ли жалостно...».

Тут я его рассказ прервал: «А каковы они ростом, есть ли хвост-плавник?».

«Обыкновенны, ростом с девчушек, метра полтора что ль, а то й тово не будет. Белолица, глаза зелены-бирюзовы, волосы распущены. Хвоста нету. Жаль мне их стало, а сам аж слезу стал пущать, прощения просить. Поклялся: ни ругаться, ни лесов не трогать, ни водку не писть. Отпустили. Вот теперь народ чумной, ничему не верит. А ты пойди до Цыганки, до водопада, послушай его, там Берегиня живет. Захочет, то и поговорит с тобой. А ты - делай, как она скажет. Но коль объявится -в глаза не гляди».

И пошел я к водопаду. А это было километров двадцать от зимовья того деда. Какие красоты открывались мне! Разве ж опишешь!? Внизу расстилалась бескрайняя долина, поросшая смешаным лесом, необыкновенно чистым, ухоженным... Черемуха отцветала, и легкий ветерок приносил такие душистые запахи, что кружилась голова. Тропинка, которая то исчезала, то появлялась, была натоптана дикими оленями. Шел и по сосновому бору. А сосны ровные в два обхвата, каких вы уж не увидите, ибо все вырублено и вывезено в Америку, Германию, Японию. Гнус совершенно исчез, и это было чудом.

Вдруг опушка появилась, вся в цветах. Цветы на ней были не простые. Такие, что только в свитках XI-XII вв. упоминаются! Они считаются давно исчезнувшими. Рвать, конечно, ничего не стал. Тропинка долго петляла, и неожиданно я оказался на каменном плато, высоты так метров сорок с лишним. Вот он - водопад! Лавина черной воды, похожая на огромного змея, медленно скатывалась вниз, спиралью охватывая тело скалы. С высоты птичьего полета это было бы похоже на драгоценный камень, оправленный черным аметистом среди зеленого океана тайги.

Обследовав ближнюю к водопаду часть скалы и плато, я не обнаружил, чтобы когда-либо здесь разводили костер. Я нашел удобную теплую нишу, перекусил и задремал от усталости. И снилось мне солнечное детство, наш дом на острове, плавучий мостик к нему, на котором стояли покойные мои родители. Уснул, да и проспал всю ночь. Проснулся от трелей птах; светало. Думаю, дождусь солнца поброжу еще около водопада и буду собираться обратно...

Вдруг слышу ясно так тоненький девчоночий голос:

- Коля! Ты Коля, да?

Представляете, как у меня от волнения сердце задрыгалось? А она опять:

- Как тебе спалось?

- Спасибо, крепко спал. Хорошо тут у вас...

- Вот хорошо, а собрался уходить. Побудь еще.

- Я ж служащий, подневольный. Вовремя не вернусь, ругать будут.

- Да небойсе, не будут ругать. Оставайся.

А я-то знаю, что тут и навсегда остаться можно и отговариваюсь, и отговариваюсь...

- Да я еще приду как-нибудь...

Ну вот, дает она мне задание верхнее озеро от валежника очистить. А там его столько! Но делать надо. Устал я к вечеру, упал и уснул. Посредине ночи будто кто в бок меня толкает - проснулся.

Летняя ночь короткая, светлая, а свет такой особенный, как в меду все вокруг. Поглядываю по сторонам - может где Берегиня ходит? И слышу пение тихое такое, будто покойника отпевают иль невеста плачется. Страшно. Однако бреду туда - на голос. Пришел я в густую чащу - вокруг лиственница да кустарник плотный, колючий, спинодер, зовут. Зайдешь в него и не выйдешь. Только вдруг открылась полянка с большим красивым цветком на ней, как в сказке про аленький цветок. Только цветок мой именуется Марьин корень.

- Вот тута я живу, - это Берегиня мне говорит.

- Ты, говорят, Цыганка и есть.

- Не цыганка я, зря меня люди так обзывают. Ты меня цыганкой не зови, ладно.

- А нельзя ль мне на тебя глянуть?

- Нет, нельзя. Не разрешают нам. Ты поди на тысячу озер, там моя сестра, она уж тебе покажется, она такая...

- Как же на тысяче озер я ее найду?

Объяснила она мне. Потом стала прощаться и смолкла. Я сказал напоследок:

- Вот я хотел чего бы на память оставить, - и положил самодельный сувенир на толстую ветку.

Так и ушел. Скоро вернулся на свою работу. А поздней осенью, когда освободился от всего, не пошел, а полетел на тысячу озер, надеясь все-таки увидеть наяву русалочкину сестру...

Николай ГУЛЯЕВ
 


Газета "ПОТАЕННОЕ", г. Санкт-Петербург
Перепечатка материалов разрешена. Ссылка на газету и сайт обязательна.
Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов.