|
В 20-х числах октября в Петербурге выставлялась для поклонения*,
впервые(!) привезенная в Россию, реликвия Греческой церкви – пояс Девы
Марии.
Многокилометровая очередь фетишистов, шедших в Александро-Невскую
Лавру, была удручающа! Ничего подобного не могло иметь места в
Средневековой России – в «святой Руси». В Ней было известно об этой
реликвии, и автор «Сказания вкратце от начала Царства Казанского…» -
шедевра литературы ХVI века [«Казанская история», М.-Л., 1954;
«Библиотека лит-ры Древ.Руси» (далее БЛДР), т. 10-й], упоминая реку
Угру, пишет что не побоится сравнить с поясом Богоматери эту реку,
отделявшую Русь от татарских ханств, защищая от набегов работорговцев,
очищая страну от бусурманской скверны. В Калугу надо паломничать, а не
в С-Петербург!..
Визит готовился долго, и этой весной, в ожидании событий, патриарх
Кирилл (Гундяев) в речи на Благовещение рассказал пастве, что в
церковной истории сохранилось, в том числе, и описание, как выглядела
Та, Которой дано было родить Богочеловека.
К сожалению, воспроизведен был свтш.владыкой рассказ, приводимый в
позднем источнике - включенный в «Церковную историю» Никифора Каллиста,
константинопольского ученого ХIV века. Согласно ему, Богоматерь была
среднего роста, имела золотистые волосы, быстрый взгляд, продолговатое
лицо. Не сложно заметить, что Каликст пересказал канон, которому
следует, изображая Мадонну, западная иконография. Между тем,
отечественная литература сохранила нам греческий памятник, созданный в
IV – V веке, в Х веке переведенный на славянский язык, дающий описание
Богоматери – более древнее, отраженное в том иконописном каноне, по
которому пишут Ее православные иконописцы. Речь идет о «Церковной
истории» Филиппа Сидета – священника из Антиохии, ученика Иоанна
Златоуста, знакомого с устным преданием общин Леванта и широко
использовавшего оное в своем сочинении.
Доныне этот памятник византийской литературы не сохранился,
сохранились лишь извлечения и цитаты, делавшиеся позднейшими
церковными историками. Одним из извлечений является «Сказание
Афродитиана» [БЛДР, т. 3-й; А.Г.Бобров "Апокрифическое "Сказание
Афродитиана" в литературе и книжности Древней Руси", СПб., 1997] -
выдающийся памятник славянской письменности, переведенный уже в Х в.,
в ХIV в. выверявшийся в новгородском Лисицком монастыре - по
греческому оригиналу, присланному с Афона, известный во множестве
древнерусских рукописей, начиная с ХIII в..
Эта повесть состоит из двух неравных частей: эллинской
(«фантастической») и иранской («реалистической»). В первой действие
происходит в «кумирнице» с идолами персидских богов (об отсутствии
каковых у персов эллины знали из сочинений Геродота и иных историков).
Идолы оживают и начинают пророчествовать о зачатии «Херой» от
«Аполлона» Богомладенца… Вторая повествует о религиозном диспуте между
христианами, язычниками и иудеями при дворе персидского царя «Аррената».
Так в греческих источниках именуется шах Варахран V (более известный
как Бахрам Гур). Маздаяснийский маг Афродитиан, арбитр спора,
рассказывает о событиях того времени и об экспедиции трех «волхвов»,
отправившейся из Персиды в Палестину, дабы засвидетельствовать
появление Богомладенца. Их «отчет» и является ядром рассказа.
Обстановка спора, действительно, характерна эпохе Бахрама Гура – с ее
широкими культурными связями (в романах Низами Гянджеви о Бахраме мы
узнаем многие античные анекдоты, нам известные как «древнегреческие»).
Маздаяснийское духовенство тогда дискредитировало себя в глазах
монархов (особенно воспитанного при дворе Лахмидского эмира Бахрама).
Генотеистическое учение Заратуштры было адресовано только
«благородным» - этническим персам, уроженцам Фарса, не касаясь
сирийцев, армян, «туранцев» (арийцев Сред.Азии) - большинства
городского, т.е. податного населения Ираншахра, и с их верованиями
монархи династии Сасанидов считались, подыскивая одновременно средство
борьбы с «государственной идеологией» внешнего противника
(православием). Таковым средством оказались христианские конфессии,
отнесенные на византийских Соборах к еретическим (арианство,
несторианство, монофизитство). И диссидентов, покидавших империю
ромеев, их единоверцы за персидской границей встречали с
распростертыми объятиями.
Заслуживает ли доверия рассказ Афродитиана? Максим Грек так не считал
– и в результате усилий этого двоекратного ренегата и мракобеса
(почему-то числящегося «гуманистом») [о нем см.: И.Я.Фроянов «Драма
русской истории», М., 2007, гл. «Муж зело мудрый»], оказавшегося
неспособным даже понять русский текст [см. Бобров, 1997], в ХVII веке
повесть, прежде вносившуюся в Минею (!!), причисляют к отреченным
книгам.
С моей точки зрения, доверия она заслуживает, безусловно, как по
внутренним, так и по сравнительным признакам. Фантастичность 1-й
части, сочиненной эллином (превзошедшая фантастичность сказок Клайва
Льюиса), не мешает нам отметить расхождение эпизодов части 2-й с
рассказами из Евангелия и византийского Предания, руководившими бы
греком-сочинителем, выдавая персидское происхождение источника данного
фрагмента Сидета.
Вполне адекватно волюнтаристским представлениям маздаяснийской религии
[см. Л.А.Лелеков «Авеста в современной науке», М., 1992] – обратным
православному учению о «Божьем промысле», согласно отчету, отнюдь не
маги идут за Вифлеемской звездой. Имеет место противоположная картина:
Звезда следует за волхвами, держащими путь в Палестину! Богомладенца
они застают отнюдь не новорожденным в яслях, в Вифлееме во время
переписи Августа (историкам эта перепись неизвестна), но у Себя дома,
в возрасте полутора лет. Наконец, при встрече с магами, Христос громко
смеется. Так мог говорить перс, знавший о смехе Заратуштры в утробе
матери. Но этого не могли сочинить чванливые византийцы, проникнутые
мироотрицающим убеждением будто «Христос никогда не смеялся»
[С.С.Аверинцев "Бахтин, смех, христианская культура", "Россия/Russia",
Венеция, 1988; см.: Кургинян «Кризис и другие», «Завтра», №46, 2009]
(ряд эпизодов Евангелия – греческого первоисточника, напр. с
самарянкой у колодца, позволяет усомниться в названном византийском
суеверии).
И в этом рассказе волхвы описывают, просто и делово - без тех
отвлеченных высокопарных сентенций, что наполняют источники времени
Никифора Килликста, внешность Матери. Богородица-Дева имеет очень
высокий рост, при подростковом сложении, волосы – скорее белокурые
нежели рыжие («увялые» - соломенного цвета), лицо округлое и
румяное - «смяглое» (от др.-рус. смага - огонь). Эти черты до
нас доводит и тот канон, по которому писали Марию греческие (и
грузинские) иконописцы [см. «Всеобщая история искусств», 1956, т.
2-й]. Напр.: фрески Успенской церкви в Никее (ее, разрушенную в 1920-х
турецкими националистами, успели заснять ученые), церкви Бачковского
монастыря во Фракии (основанного полководцем Комнинов Григорием
Бакуриани, родом грузином, с запретом принимать греков в обитель).
Арийские черты Богоматери вызывают вопросы. Недоумевали уже
иконописцы, и на большинстве русских икон Ее внешность сильно
сионизирована (хотя сохраняются и изображения, передающие ее строго,
напр. Богоматерь Устюжская) [см. там же]. Но петербургский историк и
журналист Владислав Карабанов дает ответ. Он обращает внимание: «из
Евангелия мы ничего не узнаем о происхождении матери Иисуса, хотя
почему-то принято считать, что она еврейка. Неужели евангелистам –
соратникам и апостолам Иисуса – не была известна не только родословная
его матери, но и имена ее родителей? Они видели её, общались, Иоанн,
любимый ученик Христа, повествует: «При кресте Иисуса стояли Матерь
его, и сестра матери Его Мария Клеопова, и Мария Магдалина» (Ин, 19,
25). …Сведения о родителях Марии у древних евангелистов были, и дошли
до нас, но почему то в форме т.наз. «предания», которое, по неким
веским причинам, не вошло в канон» [В.А.Карабанов "Священные
основы нации", СПб., 2005, с.106]. Из коллизии «возникают
естественные вопросы: почему долгожданного ребенка родители почти
сразу отдали на попечение в храм? Даже если они не могли воспитывать
ребенка по немощи, почему не передали родственникам, которых наверняка
было много у богатого скотовладельца Иакима? Наконец, почему богатый
Иаким не оставил своей дочери наследства? Разумное объяснение здесь
м.б. только одно: Мария была приемной дочерью Иакима и Анны»
[Карабанов, 2005, с.108].
В Талмуде Христос именуется «не иначе как Иешуа Бен-Пантера, т.е.
сын Пантеры. В других местах пояснение, что Пантера – римский солдат,
грек по происхождению. Этим, в общем то, всё доказательство и
исчерпывается, в полном соотв.с Торой: «нет для иудея пророка не из
народа его». Однако указанием на Пантеру [такое античное греческое имя
неизвестно] иудейские священники давали свое заключение о нееврейском
происхождении его отца, но ведь была и его мать Мария. С их точки
зрения ее происхождение было ясно и не требовало доказательств. Если
Мария не была еврейкой (а в этом почти нет сомнений, иначе все
евангелисты подробно рассказали бы о ее родословной), тогда кем она
была? Судя по тому, как быстро ее отдали в храм, она не была даже
родственницей ее приемных родителей, и уж кто-кто, а левиты из Храма,
впоследствии вынесшие свой вердикт на Синедрионе, это прекрасно знали
и поэтому не приняли мистическую силу новоявленного мессии. Отсюда и
их вопросы к Иисусу, наполненные сарказмом: «Не от бесов ли сила
твоя?». Скорее всего, в реальности все обстояло так, как принято было
в древнем мире; Иоаким был вынужден перед лицом скорого отхода в мир
иной как-то искупить свой грех перед еврейским б-гом. Одним из сп-бов
м.б. покупка маленькой девочки на невольничьем рынке, с тем чтобы,
удочерив ее, исполнить свой долг праведного иудея и формально
пополнить число евреев. Девочку нельзя было покупать у еврейских
родителей, т.к. в этом случае это осталось бы только заслугой ее
реальных родителей, тоже евреев» [там же, с.110].
В нач. 600-х годов, после убийства императора Маврикия, шах ХосровII
Апарвез (женатый на Марьям, дочери покойника) начал беспощадную войну
против византийцев. К войне подталкивала и вторая – любимая жена шаха,
сириянка Ширин, исповедовавшая монофизитство, для единоверцев которой
греки-ортодоксы были злейшими врагами.
Война велась принципиально иначе, чем прежде: если тогда персидские
рати ходили в рейды для разрушения крепостей, наложения контрибуций и
грабежа богатых городов Леванта, то ныне совершалось планомерное
завоевание. И в 610-х годах азиатские провинции Византии были
оккупированы персидским войском.
Православные церкви Палестины, включая взятый штурмом Иерусалим, были
завоевателями срыты до грунта (это обстоятельство, совершенно
незнакомое сочинителям книги «Святая кровь и святой Грааль»). Персы
пощадили только Рождественскую церковь в Вифлееме, которую защитили
портреты магов на фресках. Зададимся вопросом: почему? Персы были
фетишистами? Нет, совсем напротив, среди религий мира маздаяснийская -
наиболее философская и абстрактная. Этим она превосходит не только
Христову, но и Магометову религию, и даже марксизм! Среди христианских
святых имеются этнические персы (св. Садок, св. Иаков Перський, св.
Гайания), их изображения были на палестинских фресках, что те отнюдь
не спасло. Почему полководцы Шахрвараз с Шахином не тронули церковь
Рождества Христова? Я это объясняю тем что тогда, на окраинах
Ойкумены, еще оставалась известной не иудаизированная (т.е.
византийская, знакомая нам) история возникновения христианской общины
[см. С.Лёзов «О непроисхождении христианства из иудаизма»\ «Библия.
Литературоведческие и лингвистические исследования», 1999, вып. 3-й].
И полководцы исходили из этой - доиудейской истории Христианской
религии.
Роман Жданович
*Обратим внимание, что для общенародного поклонения святыню разместили
в Новодевичьем монастыре – подальше от начальства, городского и
церковного, дабы толпа паломников не беспокоила его своим видом
(прим.авт.).
|