|
Рассказывал
В.В.Кожинов: «…это поистине гениальное произведение, записанное
еще в 1840-х в Архангельской губернии, подверглось после 1917 своего
рода изгнанию. Несмотря на то, что различные сборники былин
издавались в 1930-х - 1950-х г.г. десятки раз, впервые в
послереволюционное время это творение появилось в печати только в
1958 г., в составленной А.М.Астаховой научной антологии «Илья
Муромец» (здесь было бы просто неприлично «опустить» эту былину),
изданной малым, десятитысячным тиражом. Прямо-таки замечательно, что
видный исследователь народного творчества Н.П.Андреев (1892—1942),
издавая в 1938 антологию «Русский фольклор», не мог вообще
отказаться от публикации этой прекраснейшей былины, но, не имея
возможности напечатать ее целиком, представил читателю такие ее
фрагменты, где нет речи о Жидовине [«Русский фольклор», 1938, с.с.
190-191]. И только в совсем недавнее время В.И.Калугин сумел
опубликовать это драгоценное звено русского эпоса пристойным тиражом
300 тыс. экземпляров в составленной им антологии [«Былины», 1986,
с.с. 122—129]. В том же году вышла антология «Былины», составленная
Б.Н.Путиловым, где этой былины опять-таки нет» [Кожинов, 1992,
№11]. Добавим, ни в одной из ленинградских библиотек, где сборник
В.И.Калугина числится в каталогах, включая Центральную, мне ни разу
не удавалось получить его, заявка неизменно возвращалась, с
указанием, что издания «нет на месте». Видимо, еще в эпоху
«гласности» - из общедоступных фондов оно было «компетентными»
т-щами изъято.
«В былине речь идет о том, как:
Под
славным городом под Киевом,
На тех на степях на Цицарских [кесарских - византийских]
Стояла застава богатырская…
Один из «братцев» этой заставы,
Добрыня Никитич езди ко синю морю…
В чистом поле увидел ископоть [след копыта] великую,
Ископоть велика – полпечи…
…Из этой земли из Жидовския
Проехал Жидовин могуч богатырь…
И Добрыне поручают настичь и победить Жидовина, который, понятно,
воплощает в себе всю мощь Хазарского каганата. Но когда этот «могуч
богатырь» начал битву с Добрыней,
Сыра мать-земля всколебалася,
Из озер вода выливалыся,
Под Добрыней конь на коленцы пал.
Добрыня Никитич млад
Господу Богу возмолится
И Мати Пресвятой Богородице:
— Унеси, Господи, от нахвальщика,—
Под Добрыней конь посправился,
Уехал на заставу богатырскую…
И теперь уже
Говорит Илья Муромец:
— Больше некем заменитися,
Видно ехать атаману самому.
Начинается тяжкое сражение; русский эпос нисколько не преуменьшает
силу и опасность врага:
Бились, дрались день до вечера,
С вечера бьются до полуночи,
Со полуночи бьются до бела света.
Махнет Илейко ручкой правою,—
Поскользит у Илейка ножка левая,
Пал Илья на сыру землю:
Сел нахвальщина на белы груди,
Вынимал чинжалище булатное,
Хочет вспороть груди белыя,
Хочет закрыть очи ясныя,
По плеч отсечь буйну голову.
…Лежит Илья под богатырём,
Говорит Илья таково слово:
— Да не ладно у святых отцев написано,
Не ладно у апостолов удумано,
Написано было у святых отцев,
Удумано было у апостолов:
«Не бывать Илье в чистом поле убитому», -
А теперь Илья под богатырём!
Лежучи у Ильи втрое силы прибыло:
Махнет нахвальщину в белы груди,
Вышибал выше дерева жарового [рослого],
Пал нахвальщина на сыру землю,
В сыру землю ушел до-пояс.
Вскочил Илья на резвы ноги
Сел нахвальщине на белы груди…
По плеч отсек буйну голову…
…Еще в 1852 году Алексей Хомяков писал, что эта былина (он, согласно
тогдашнему словоупотреблению, называл ее «сказкой») «носит на себе
признаки глубокой древности в создании, в языке и в характере. …Ни
разу нет упоминания об татарах, но зато ясная память о козарах, и
богатырь из земли Козарской, названной справедливо землею Жидовскою,
является соперником русских богатырей; это признак древности
неоспоримой… Спокойное величие древнего эпоса дышит во всем
рассказе, и лицо Ильи Муромца выражается, может быть, полнее, чем во
всех других, уже известных сказках. Сила непобедимая, всегда
покорная разуму и долгу, сила благодетельная, полная Веры в помощь
Божию, чуждая страстей и — неразрывными узами связанная с тою
землею, из которой возникла» [Хомяков, 1988, с.с. 245, 247]. В
середине
XIX
в., когда Хомяков написал свое цитируемое сочинение, русский
богатырский эпос в сущности только начинали действительно изучать.
И, как мы видим, Алексей Степанович был склонен связывать с
противостоянием хазарам только одну — несущую в себе, по его словам,
«признаки глубокой древности» — былину, менее «древние» казались
порожденными «монгольской эпохой». В наше же время, например,
известный исследователь богатырского эпоса В.П.Аникин связывает с
борьбой против Хазарии этот эпос в целом»
[там же].
Война мало оставила свидетельств в источниках. Происхождение
Аскольда – мадьярского завоевателя Киевского каганата [см. Ляшевский,
2002, с.237], представленного в летописях законным государем
варяжского происхождения, сокрыто было фальсификаторами истории -
летописцами ХII века, греками и грекофилами. Их кривительная работа
учеными выявлена [Гумилев, 1974], хотя тенденциозно перенесена с
окружения Всеволода (друга хазар!) и Владимира Мономахов,
православных ортодоксов, на сподвижников Святополка Изяславича
(предка князей Острожских!), причисленного к «западникам». Это
правда, действительно неудобная: яндекс сегодня впервые потребовал
от меня подтверждения своей личностности, когда получил поисковый
запрос на крылатую фразу Иакимовской летописи, о крещении огнем и
мечем новгородцев, пожелав удостоверится, что работает человек
(объект разработки), а не робот!
Критикуя
связи князей с латинянами, летописцы маскировали союз Византии с
Хазарией, одиозный для русичей и в ХII веке, действовавший в 1-й\2 IХ
века. В трудах же историков ХХ века, не скрывавших порабощения Руси
хазарами, концептуальная англо-евразийская ложь – о борьбе
православных греков с славянофобами-иудеями - осложняется ложью
германских и украинских националистов, в полноте воспринятой советской
наукой, - баснословивших о мифических «скандинавских варягах» (город
Варенж, с исчезновением юсов - Варяж, это украинский Овруч),
захвативших Великороссию, противопоставляемую «Руси - Украине».
Напр.: «Вскоре после 860 г. произошла, видимо, не очень удачная
война с печенегами, которые в этом году могли выступить только как
наемники хазарского царя. В Киеве «был голод и плач великий», а в
867 г. православные миссионеры, направленные патриархом Фотием,
обратили часть киевлян в христианство. Это означало мир и союз с
Византией, но полное обращение не осуществилось из-за сопротивления
обновленного язычества и агрессивного иудаизма» [Гумилев, 2001,
гл.38]. Такова сила вышеназванной тенденции (цитировалась Никоновская
летопись). Печенеги были общеизвестными друзьями и федератами
Византии, миссионеров в 867 г. мог направлять, вместо низложенного
после дворцового переворота Фотия, лишь Игнатий-скопец (как увидим
далее, отозвавший Фотиева поставленца Михаила, по-видимому
отложившегося от юдо-православной столицы Царьгравда), а обращение в
христианство указывало не на «мир и союз с Византией», а на
безоговорочную капитуляцию перед ней. Почему, относить это известие и
надлежит к Руси Дунайской, а не к Руси Киевской, непосредственно с
византийскими войсками в сер. 860-х г.г. как будто не сталкивавшейся.
Что, впрочем, на фоне войны с византийскими союзниками (с паузой
843-867 г.г. царицы Феодоры и цесаря Михаила) хазарами, утешало не
сильно.
Хазарскую
крепость Сары-Кала (Саркел) – Белая Вежа в 830-х годах строили
византийские фортификаторы. Церковь св.Николая, поставленную в честь
Аскольда – видимо, паствой греков, в 870-х – 880-х (после возвращения
кафедры Фотием), по 888 год враждебных Хазарии и потому видимо,
легально действовавших в Киеве в 882 г., в кон. 960-х г.г. разрушит
Святослав Великий, перестав скрывать отношение - только по возвращении
из Итильского похода [Татищев, 1994, т. 1-й, с.111], подготовлявшегося
скрытно…
С руссами воевал мадьярский хан Алмуш, живший, по данным Константина
Багрянородного, во 2-й\2 IX в., и о котором известно, что он «…осаждал
Киев, …по повелению правителя Хазарии» [Новосельцев, 1965, с.209].
Завоевание Руси (Киевской), к сожалению, без определенной даты,
известно и непосредственно из еврейских источников. В 838 г.
Константинополь - союзный Юдо-Хазарии [см. Лесной, 1995, с.98], еще
посетит дипломатическая миссия «кагана народа Рус» (видимо, со
ставкой на о.Руяне), - двинувшись на родину обходным путем, через
Германию, минуя разлившихся в 830-х г.г. по Черноморским степям
азиатских кочевников венгров - федератов Хазарского кагана. Но
положение руссов становилось отчаянным. Когда Константин Философ
направлен был перед 863 годом с миссией в Скифию, местом его проповеди
уже становится не Киев, а Ставка хазарских каганов. Дипломата,
должного произвести обмен пленными (о походе хазар в Крым, как и об
освобождении невольников-греков, сообщает житие) [«Сказания о начале
славянской письменности», 1981, с.85], как это водилось, послали к
победителю, не пытаясь, минуя сюзерена, завязывать сношений с его
побежденными рабами [Кестлер, 2001, прим.51].
Теперь – словно и не было сокрушительного набега руссов-язычников на
Царьград в 860 [Лесной, 2012, кн. 1-я, т. 1-й] - какая-то Русь,
вероятно Дунайская, поскольку дата связывается с окрещиванием разбитой
византийцами Болгарии в 865 г. [ПСРЛ, т. 9-й, с.9], в 866 году
выражает готовность креститься [см. Лесной, 1995, с.с. 102-103].
Вместе с христианством в Болгарию приходит иудаизм…
И вожди
Западно-Болгарского царства, обособившегося в 2-й\2 Х в., подчеркнуто
будут носить пророческие еврейские имена, а когда в 968 году в свой
законный Дунайский домен [см. Кузьмин, 1988, с.154] выступит походом
Святослав, вместе с болгарскими ратниками на Дунае его встретят и
воины из разгромленного Хазарского каганата [Татищев, 1994, т. 2-й,
с.49].
В тот же 866 год в Ладоге против Рюрика был поднят мятеж
(археологически подтвержденный пожарищем), а Аскольд совершил новый
поход на болгар, где потерял сына [ПСРЛ, т. 9-й, с.9 (Болгарская
эра)]. В этом году появляется и первое упоминание об иудаизме в
Хазарии в латинских источниках. «Это значит, что цари [еврейские
малики] перестали прятаться за широкую спину каганов. Последние
сохраняли свой престол только потому, что их матери и бабушки были
еврейки, а сами каганы, приняв обрезание, находились в составе
еврейской общины» [Гумилев, 2001, с.140]. Никоновская летопись
упоминает: «В лето 6373. …приа власть Рюрикъ обою брату, и нача
владети единъ, и раздаде грады племенемъ своимъ и мужемъ: оному
Полтескъ, иному Ростовъ, иному же Белоозеро. Того же лета родися
Рюрику сынъ, и нарече имя ему Игорь. Того же лета воеваша Асколдъ и
Диръ Полочанъ и много зла сътвориша» [ПСРЛ, т. 9-й, с.9].
В составе Устюжской летописи, три века непрерывно ведшейся в глухой
провинции Ростовского княжества, где не было столь внимательной и
широко образованной цензуры, как в цивилизованном Поволжье, сохранился
текст новгородской летописи, редакции, старейшей относительно
Новгородской Первой летописи (НПЛ): «В лето 6371-го. Придоша князи
варяжския на Русь княжить три браты: первы Рюрик седее в Новеграде,
други Синеус, сед на Белеозере, трети Трувор, седе во Изборску, а то
приго[ро]дие Псковское тогда был в кривичах, больши город. От тех
варях, находник, прозвася Русь, и от тех словет Руская земля. И суть
новгорости людие и до нынешняго дне от роду варяжска. По двою летех
Синеус и брат его Трувор умре, и Рюрик един прият всю власть русскую,
и нача владети един, раздая грады людем своим: иному Полотеск, иному
Ростов, иному Белоозеро» [там же, т. 37-й, с.18]. Дальше вставлен
кусочек утраченной Смоленской летописи, чего нет в НПЛ (вообще в
других летописях!). 2-я редакция Устюжской летописи
(Архангелогородский Летописец) дает разночтение «князи немъския»
[там же, с.56], как стали представлять себе варягов в континентальной
Московии ХVI века, но обе редакции имеют смоленскую вставку, внесенную
еще в протограф летописи Устюга.
Смолянин возвышал родной город, - чьи князья, потомки Мстислава
Великого и Кристины Шведской, в ХII веке враждовали с византийскими
иерархами [см. Рыбаков, 1972, ч. 2-я], - перед боярским и
митрополичьим Киевом. Субординативно подчиняясь Греческим
первоиерархам, летописец вынужден скрывать, что греко-христианин,
крещенный патриархом Игнатием с именем Николая, убитый язычником –
варягом Олегом (прототипом эддического Хельги), Аскольд служил
хазарскому кагану, вынужден выставлять Аскольда послужильцем Рюрика.
Но между строк он говорит иное - глава рода(!), удивившийся, идя,
якобы, из богатейшего Новгорода мимо Смоленска (однако примерившись к
его захвату), не принадлежал к княжеским, ни к боярским варяжским
родам, был инородцем (не должным иметь власти под рукою Рюрика): «и
беста пришли с ним из Варях два человека, имя единому Оскольд, а
другому Дер, но ни племян княжеска, ни болярска. И не дасть им Рюрик
ни града, ни села. Аскольд и Дер испросиста у Рюрика ко Царюграду ити,
с родом своим. И поидоша из Новаграда на Днепр-реку, и по Днепру внис
мимо Смоленеск<их мест>, и не явиста в Смоленеск, зане град велик и
многа людьми. И приплыста под град Киев, и узреста на горе град мал, и
воспрста ту сущих людеи: Чии есть градок сеи? Они же реша им: Были у
нас аще три браты: Кии, Щок, Хорив да сестра их Лыбедь, и зделаша град
сеи, и изомроша, мы же седим зде и даем дань козаром! Оскольд и Дер
рекоста им: Мы есми князи варяжскии! И седоста в горотке том княжить.
И многи вариги совокуписта. И начаша владети Полянъскою землею. И беша
ратьми со древляны и с югричи» [ПСРЛ, т. 37-й, с.с. 17-18].
Направления походов Аскольда, названные здесь – на запад на древлян,
на северо-восток на югру - удостоверяют независимость его от
Ободритской державы на Балтике, его связь с Хазарией.
Реальность Смоленской летописи подтверждается косвенно. Обратившись к
опере «Садко», создатели которой знали русскую историю лучше
ангажированных историков, мы увидим скрыто сообщаемую версию того, как
Черное море стало Русским морем: «…И прошел бы по великим рекам я б
ко синему морю далекому! На бессчетну казну в Новегороде понастроил бы
я церквей Божиих…» - призывает новгородцев - лишенных по сюжету
протоки из Ильменя в озеро Нево, гусляр Садко. Его исторический
прототип – Содко Сытинич, поразивший земляков, заложив в 1167 г.
церковь свв.Бориса и Глеба [там же, т. 3-й, с.32], удивительную своими
размерами, соперничавшую с Софийским собором и другими древними
доминантами Новгорода. Борис и Глеб - были южнорусскими святыми,
далекими от идей новгородцев. Имя Рюрика бытует в родах Галицких и
Смоленских князей – потомков Владимира Новгородского и Мстислава
Великого, т.е. княжичей, княживших в Новгороде (и только их!).
Напротив, Борисом и Глебом (равно их патронами Романом и Давидом),
вплоть до ХII в., нарекали сыновей лишь в родах князей Черниговских и
Полоцких (врагов новгородцев), к середине т.в. его перенимает Юрий
Долгорукий, тоже противник Новгорода. Тем не менее, церковь, ставшая
дополнительной – 5-й доминантой Новгорода, была освящена во имя
св.братьев. …Либретто прокламирует, что мореходы, давшие имя Русскому
морю, приходили в Черное море из Новгорода. В.Бельский и
Н.Римский-Корсаков не фантазировали здесь. Рязанские князья были в
свойстве со Смоленскими, Вел.Рязанская княгиня Агриппина Ростиславна,
мать Юрия и Ингваря Ингоровичей, была, вероятнее всего, дочерью
Ростислава Мстиславича, сестрой Рюрика Смоленского. В повести о Николе
Зарайском, сложенной в Рязанской земле - на другом конце Руси, - так
же - Никола шлет своего служителя в Зарайск, таким необычным путем: по
южным - мимо «славного Веденца» - и западным морям в Кесь (Венден),
некогда Псковские владения (где княжил Владимир Рюрикович), и лишь
оттуда до Новгорода. Оттуда – на юг, но не Волгой, а по впадавшим в
Ильмень рекам до Днепровского водораздела, рубежей Смоленского
княжества, вверх по Днепру до Оковского леса – раздела Днепра, Волги и
Оки, и далее – вниз по Оке, до ее притока Осетра, а по Осетру до
Осетровского Новгородка (Зарайска). Так приходится объяснять то, что
двигаясь в Рязанскую землю от Вел.Новгорода, поп Евстафий приходит в
Зарайск, не доходя града Рязани: «…нача помышляти в себе: О великий
чюдотворець Николае, се земля Резанская, камо хощу ити и покой
обрести! Остафие согреших в мысли своей, забы прежнего чюдотворцева
видениа и чюдес его…» [Лихачев, 1947, с.285].
Другая уникальная летопись, Иакимовская, механически объединявшая
древний ростовский источник [см. Янин, 1984, с.с. 48-56] с вымыслами
греческого редактора ПВЛ эпохи Всеволода и Владимира Всеволодовича
Мономахов и с утраченной болгарской хроникой (извлечения из нее даны
также в Никоновской летописи), рассказывает: «Имел Рюрик неколико
жен, но паче всех любляше Ефанду, дочерь князя Урманского, и егда та
роди сына Ингоря, даде ей обещанный град с Ижорою в вено.
Славяне,
живущие по Днепру, зовомии Поляне и Горяне, утесняемы бывши от Козар,
иже град их Киев и прочия обладаша, емлюще дани тяжки и поделиями
[видимо, мобилизациями на «дело» - войну] изнуряющее, тии прислаша к
Рюрику переднии мужи просити, да послать к ним сына или ина князя
княжити. Он же вдаде им Осколда, и вои с ними отпусти. Осколд же шед
облада Киевом, и собрав вои повоева первое Козар, потом иде в ладиях
ко Царю-граду, но буря разби на море корабли его, и возвратися, посла
в Царьград ко царю…
(Здесь на стране [поле] подписание: «утрачены в Летописце два листа»,
а зачато:
…Михаил же возблагодари Бога иде в Болгары… По сему дознаюсь, что о
крещении Осколда - утрачено, и Михаил сей - Кир-Михаил митрополит,
показавший чудо незгоревшим Евангелием)»
[Лесной, 2012, кн. 1-я, с.415]. Русская митрополия, под №61
упоминаемая в списках епархий уже в кон. т.в. [Кузьмин, 2010, с.с.
204-205], видимо, окормляла все восточно-славянские земли, имея центр
в Крыму… Следующий отрывок говорит: «Рюрик по отпуске Осколда, бе
велми боля, и начат изнемогати; видев же сына Ингоря вельми мала,
предаде княжение и сына своего шурину своему Олгу, варягу сущу, князю
Урманскому. Олег бе муж мудрый и воин храбрый, слыша от киевлян жалобы
на Осколда, и позавидовав области его, взем Ингоря, идее с войски ко
Киеву. Блаженный же Осколд предан киевляны, и убиен бысть, и погребен
на горе, идее же стояла церковь святаго Николая, но Святослав разруши
ю, яко речется. По сем Олег облада всю страну ту, многи народы себе
покоряя, воева же на Греки морем, и принуди мир купити, возвратися с
честию и богатствы многими, повоеваже Козары, Болгары и Волоты до
Дуная» [Лесной, 2012, кн. 1-я, с.415]. Правописание Осколд
(видимо, с ударением на 1-й слог) полагает скорее мадьярское, нежели
скандинавское происхождение имени. Далее известие, как Олег женил
Ингоря на изборянке – плесковитинке Прекрасе, нареченной в замужестве
Ольгой [там же], отраженное и в Степенной книге.
Цитирование общего источника в Степенной книге окончили перед
указанием, что Ольга из рода Гостомысла, вероятно, полемизировавшим со
слухом, будто Ольга была дочерью Олега (он помянут в Типографской
летописи и Пискаревском Летописце). Однако в сборнике ХV века из
Уваровского собрания - старше Степенной книги и Типографской летописи,
описанном архм.Леонидом (Кавелиным), находились иные известия,
изъясненные очень похожим слогом (до редактирования оппонентом?), о
том, как «Игоря же Олегъ жени въ Болгарехъ [со столицей в Плиске –
Плескове?!], поятъ за него княжну именемъ Олгу, и бе мудра велми»
[Леонид, 1888, с. 217]. Конспективное извлечение из указ.статьи можно
увидеть в Карамзинской летописи: «при Олзе бы, отнюдуже приведе ему
Олегъ жену от Пльскова, именемь Олгу, лет 10, и жит Игорь с Олгою лет
43». Возраст невесты показывает, что брак был династическим, эпохи
Симеона Болгарского (чьей племянницей была Ольга по болгарским данным)
[Никитин, 2001, с.239, прим.]. Учитывая же, что Игорь при жизни Олега,
показавшего себя в Киеве узурпатором [см. Кузьмин, 1988, с.152],
княжил лишь в Новгороде, происхождение невесты из соседнего Пскова
Чудского можно было б и не уточнять, в отличье от Пскова Болгарского.
В летописи Иакима русское крещение увязывается с персоной Симеона
Болгарского, невзирая на явный анахронизм, привносимый сюда же
сообщением о походе на булгар (различно даже правописание!) Владимира,
о посольстве в Царьград: «По сем же иде Владимир на Булгары и
победи их, мир учини, а прият крещение сам и сынове его, а всю землю
Русскую крести. Царь же болгарский Симеон присла иереи учены и книги
довольны, и посла Владимир во Царьград к царю и патриарху, просити
митрополита, они же вельми возрадовашася, и прислаша митрополита
Михаила, мужа весьма ученаго и богобоязненного, болгарина суща, с ним
четыре епископы и многи иереи, диаконы, и демественики (певчие) от
Славян. Митрополит же по совету Владимира, посажа епископы по градам в
Ростове, Новеграде, Владимире и Белеграде» [Лесной, 2012, кн. 1-я,
с.с. 417-418]. Это довольно правдоподобно, учитывая что разделение
славянских язЫков, старательно выпячиваемое в большевицких трудах, для
тех в.в. было лишь условностью.
Свод, известный в извлечениях «Истории Российской», не публикуют
отдельно хотя выборка всех названных историком цитат выполнена Сергеем
Лесным [там же, с.с. 412-427], его принято относить к вымыслам
Татищева, - среди масонских (Н.Карамзин) и большевицких, как и
правослабных (Е.Голубинский) историков сие считается хорошим тоном!..
Но оная «антисемитская» летопись, каковую по имени владельца
правильнее числить Мелхиседековой, оставила свидетельства своего
бытования, помимо свода Татищева и задолго до него…
«Сказание о Словене и Русе» стоит в Хронографе 1676 г., его древность
историки отрицают. Наша летопись говорит о Словене и Скифе. Новгородцы
в древности именовали себя словенами, противопоставляя Новгородскую
землю - Руси, это присутствует, напр., в повести о битве новгородцев с
суздальцами 1170 года. Великой Скифью звалась Южная Русь в ПВЛ [ПСРЛ,
т. 1-й, с.14], ничего не сказавшей о братьях Скифе и Словене, вернее,
сократившей прочие имена, назвав в географической справке ряд
эпонимов: Кий, Радим, Вятко. Однако на предание о Словене и Русе (как
и на русский обычай парной бани, известный из новеллы ПВЛ об ап.Андрее)
ссылается анонимная персидская географическая компиляция 1126 года "Моджмал
ат-таварих", переведенная А.П.Новосельцевым [Новосельцев, 1965,
с.297]. Вражду Аскольда с киевлянами («предательство» их)
подтверждают булгаро-татарские хроники, показывая союз Олега с
булгарами против хазар, открывая подробности, сокрытые византийскими
агентами влияния [Бегунов, 2007, т. 1-й, с.с. 433-434]. В 870 г.
(Болгарская эра) Аскольд совершал на 200 кораблях поход на греков. «Греческие
источники о нем не говорят, т.к. он, в сущности, Византии не коснулся:
буря разметала ладьи руссов еще по дороге. В Никоновской же летописи
мы находим: В лето 6375. Возвратишася Асколд и Дир от Царьграда в мале
дружине, и бысть в Киеве плач велий. Того же лета бысть в Киеве глад
велий…» [Лесной, 1995, с.108]. Хазарское отношение к мобилизуемым
на войну «субботним гоям» не оставляло поводов к приязни туземцев к
завоевателям!
Упомянув Михаила, как митрополита IХ века, Мелхиседекова летопись, -
подобно митрополичьей летописи начала ХVI века - Никоновской
(связанной, однако, не с первоисточником Татищева, а с его
средневековой обработкой) [Янин, 1983], - называет его вновь, в Х
веке, сообщая лубочную летописную историю Владимирова крещения Южной
Руси - известную и по летописям ХV века, но говоря о поставлении 4
епископов, о втором по значимости положении Ростова и аутсайдерском
Новгорода.
Такое же известие вставлено в новеллу Холмогорской летописи середины
ХVI века, разрывая рассказ ее источника о поставлении Киеву
первоиерарха Леонтия, а Новгороду Иакима… Татищеву келейник умершего
владельца – игумена Мелхиседека сообщил о происхождении утраченной
рукописи: «он сказывал, что списал ея в Сибири, иногда сказывал,
что чужая, и никому не показывал». Это правдоподобно, поскольку и
старший список Холмогорской летописи копировался в Соловецком
монастыре [Лаврентьев, 1985, с.325]. Как видно, свойственник Татищева
Мелхиседек был любителем православного «самиздата», подобно
знаменитому белозерскому (ростовской земли) книжнику ХV века, мниху
Ефросину. О подлинных обстоятельствах крещения «огнем и мечем»
новгородцев самиздат повествовал неполиткорректно, о чем мы
рассказывали в «Страницах мировой истории», №1, 2012 [http://smip.spb.ru/archive/2012/smi-01-2012.pdf].
А источник самиздата был надежный - великокняжеский.
Холмогорская летопись интересна тем, что время, место и вероятный ее
создатель установлены очень точно. Она сведена между 1559 - 1561 г. на
Двине, командированным туда столичным «писцом» (ревизором) Василием
Гагиным [там же, с.с. 329-330]. Чиновник государя ИванаIV Васильевича
использовал источники московского происхождения - до 1140-х
Типографскую (в более полной и точной редакции, нежели сохранившиеся!)
[см. там же, с.с. 327-328], до 1390-х Львовскую, а по начало 1500-х –
местную Вологодско-Пермскую летопись, пополнив ее материалами
воеводского архива 1410-х – 1550-х годов. Пользовался он не самой
Львовской летописью, завершенной на 1560 году, и не ее источником -
«Сводом 1518 года», а первоисточником - летописью 1390-х, в Львовском
и Эттеровом списках летописи 1560 г. механически надстраиваемым
Софийской II летописью! Мы можем предположить, почему он отложил в
сторону ее 1-ю часть, заменив митрополичьим летописанием Типографской
летописи. Как показывает статья 1193 года, из «Свода 1518 г.»
(восстанавливаемого гипотетически) перешедшая в Львовскую и Тверскую
летописи [ПСРЛ, т. 20-й, с.139; т. 15-й, с.281], в протографе
сохранялись языческие молитвы за князей их непрославленых предков [см.
Комарович, 1960]. Летописи ХV века - Московская, Ермолинская,
«Летописец 72 язык» [ПСРЛ, т. 25-й, с.95; т. 23-й, с.55] излагают это
известие по разному сокращая, но все - аккуратно сократив упоминание
молитвы. Из Холмогорской выброшена вся статья [там же, т. 33-й, с.56]
– сводчик цензурировал двоеверческий текст решительно, как власть
имеющий.
Статья из Типографской летописи, основанной на Ростовском своде 1480-х
г.г., повествуя о крещении Руси («…в лето 6499 посла Володимеръ, и
взя у Фотия патреарха Царегородского 1-го митрополита Киеву, Леона, а
Новоугороду архиепископа Акима Корсунянина, а по инымъ градомъ
епископы и попы и диаконы»), разбита вставкой, видимо тоже
ростовской - сообщившей имя еп.Ростовского, назвавшей 4 епископии: «в
лето 6496. …Крести же ся князь Владимир от патриарха Фотея в Корсуне
граде и приведе с собою из Грек в Киев Леонтия митрополита, а с ним 4
епископы, и крести всю Русскую землю. Сей бысть митрополит первый
Леонтий, и нача, рече, князь великий митрополью в Киеве, и тех
епископов посади по городам. Белъгород нарече епископью и посади в нем
перваго епископа, а другаго епископа Федора посла в Ростов-град с
мучеником Борисом, той бысть первый епископ в Ростове и крести всю
землю Ростовскую и Суздалскую. Третьяго епископа посла в Черников,
четвертаго епископа посла в Володимер Волынский. А Новуграду Якима
Корсунянина…» [там же, с.29]. Летописец работал творчески, одно из
двух имен первоиерарха Руси Х века он удалил, сделав это правильно.
Другое его заключение, размещение известия под датой л. 6496, было
ошибкой. Источник ошибки объясним: такая же правка внесена в Львовскую
летопись, цитируемую в Холмогорской на протяжении 1146 – 1390 годов.
Конспективный рассказ о крещении новгородцев Добрыней, кроме
Типографской летописи (известных списков), под летом 6499-м стоит в
летописях Софийской, Ермолинской, Костромской, Вологодско-Пермской, в
Сокращенном своде, Владимирском Летописце, Тверском сборнике.
Вологодско-Пермскую летопись составитель цитирует от 1397 г. [там же,
с.4]. Ее и Типографской летописи дата подтверждена точным
дендрохронологическим исследованием, раскопками, явив картину
сопровождавшегося пожаром жаркого боя христиан с язычниками в 990 г.,
под мостовой 991 г. н.э., на Софийской стороне Новгорода [см.: Янин,
1983]. Мы заключаем, что протограф Мелхиседековой летописи существовал
уже к 1397 году, был авторитетным, но подцензурным – допуская лишь
фрагментарное цитирование, и к нему имел допуск высокопоставленный
московский чиновник.
***
Врагами хазар, а также хазарских федератов – венгров и хазарских
союзников – греков были именно болгары. Упоминание Михаила, как
первого русского митрополита, открывает тип использованного источником
Василия Гагина и Василия Татищева протографа.
Лаврентьевская, Ипатьевская, Радзивилловская летописи не знают его
имени вовсе - верней, умалчивают о Болгарском владыке Руси, не
подчинявшемся Царьграду, новгородские - числят таковым Леонтия (Льва
Охридского, жившего в Х в.), правильно в самом общем смысле – смысле
эпохи кон. Х века. Михаила же назовут первым Русским архиереем список
1420-х г.г. Владимирова церковного устава (его же списки
Археографический ХIV в. и Синодальный ХV в. говорят о Леонтии), список
сер. ХV в. Устава Всеволода, а также Рогожский Летописец 1412 г.,
Сокращенный свод 1493 г., Русский Хронограф, Симеоновская и
Никоновская летописи, Степенная книга (ХVI в.), Мазуринская летопись (ХVII
в.) [там же]. Это всё хроники, обильно усвоившие материал погибшего
рязанского летописания. Сокращенному своду, Никоновской летописи,
Русскому Хронографу также характерно внимание к Добрыне Злату Поясу –
рязанскому богатырю ХIII века, тезке дяди св.Владимира. Правописание
Ингорь присуще именам Муромо-Рязанской ветви Черниговской княжеской
фамилии.
Мне не удалось разыскать данных о происхождении Василия Гагина, но
Гагины известны, во-первых, как новгородские дворяне Шелонского уезда,
во-вторых, как рязанские дворяне Зарайского уезда. То и другое
удовлетворяет вышеназванным условиям.
Средняя часть исторического повествования (между IХ и ХI веками) в
митрополичьей Киевской летописи нач. ХII века - известной как «Повесть
Временных лет» (ПВЛ), служащей «традиционным» источником по истории
Руси, как видно, редакторами была устранена, замененная собранием
псевдоисторических анекдотов – о постановке Олегом Вещим (реально
переправившим суда по суше в бухту Суда волоком на катках) парусных
кораблей на колеса, о поджоге Ольгой Коростеня, о сватовстве к Ольге
императора и т.п..
Остались лишь осколки ее, проступающие в цитатах Никоновской летописи,
в летописи Холмогорской, в «Истории Российской»…
Но далеко идущие планы вавилонских, константинопольских и итильских
евреев были разрушены – именно Ободритскими князьями с о-ва Руяны,
чьим крайним владением был древний Новгород [см. Азбелев, 2010], - за
век войн освободившими от оккупантов Ростов, Смоленск, Киев, а затем и
всё Причерноморье.
Р.Жданович
Цит.лит-ра:
С.Н.Азбелев "Гостомысл", "Варяго-русский вопрос в историографии", М.,
2010;
Ю.К.Бегунов "История Руси", СПб., 2007 и дал.;
С.А.Гедеонов "Варяги и Русь", М., 2004;
Л.Н.Гумилев «Поиски вымышленного царства», М., 1970;
Л.Н.Гумилев «Сказание о хазарской дани», «Русская литература», № 3,
1974;
Л.Н.Гумилев “Века и виноград”, «Природа», № 5, 1977 г.;
Л.Н.Гумилев "Этногенез и биосфера Земли", Л., 1990;
Л.Н.Гумилев «Конец и вновь начало», М., 1994;
Л.Н.Гумилев "Древняя Русь и Великая Степь, М., 2001;
А.Кестлер «13-е колено», СПб., 2001;
В.В.Кожинов «История Руси и русского слова», "Наш Современник", №№
6-12, 1992;
В.Л.Комарович "Культ Рода и земли в княжеской среде ХI - ХIII вв.",
ТОДРЛ, т. 16-й, 1960;
А.Г.Кузьмин «Свержение Перуна», М., 1988;
А.Г.Кузьмин "Тайны рождения русского народа", "Изгнание норманнов из
русской истории", М., 2010;
А.В.Лаврентьев "Ранний список Холмогорской летописи из собрания
А.И.Мусина-Пушкина", ТОДРЛ, №39, 1985;
Леонид, архимандрит, "Откуда родом была св.вел.княгиня русская
Ольга?", "Русская старина", №7, 1888;
С.Лесной "Откуда Ты, Русь?", Ростов-на-Дону, 1995;
С.Лесной "История руссов в неизвращенном виде", СПб., 2012;
Д.С.Лихачев «Повести о Николе Заразском», ТОДРЛ, т. 7-й, 1947;
С.Ляшевский «История Христианства в земле Русской», М., 2002;
А.Л.Никитин "Основания русской истории", М., 2001;
А.П.Новосельцев "Восточные источники о восточных славянах и Руси в VI
- IХ веках", в кн. "Древнерусское государство и его международное
значение", М., 1965;
Б.А.Рыбаков "К вопросу о роли Хазарского каганата в истории Руси", СА,
т. 18-й, 1953;
Б.А.Рыбаков "Русские летописцы и автор Слова о полку Игореве", М.,
1972;
«Сказания о начале славянской письменности», М., 1981;
В.Н.Татищев "Собрание Сочинений", М., 1994
В.Л.Янин «Как и когда крестили новгородцев» «Наука и религия», №11,
1983;
В.Л.Янин «Летописные рассказы о крещении новгородцев», «Русский
город», вып. 7-й, М., 1984.
|